2014 год, Бикон Хиллз, дом семьи МакКолл
20:49

— Ты сделал это без моего согласия, верно? — Мелисса кладет руки перед собой на стол. Темные, отчетливо видные дорожки вен бегут по тыльным сторонам ладоней к изгибу руки, постепенно бледнея и исчезая. Кожа в морщинах, подушечки пальцев в царапинах, а на левой ладони отчетливо виден шрам — недавно на смене пациенту стало плохо во время сдачи анализов, и МакКолл случайно порезалась иглой. Она помнит, как двадцать лет назад дома так же сидела за столом, бездумно смотря на собственные руки — нежные, молодые и с едва заметными глазу венами, — и думала, где в своей тогда еще критически короткой жизни она свернула не туда.
Как сейчас.
Мелисса МакКолл понимает, что и она, и ее сын сделали ошибку, связавшись с Питером и Дереком. Проблемы, кризисы, разногласия, все начинается с этих двоих. А когда заявляешь об этом Хейлам в лицо, они смеются и выставляют собеседника дураком.
— Ты сделал это, не подумав о последствиях. Не спросив, хочу ли я вообще вечного забвения, — она глубоко дышит, пытаясь побороть щемящее и жгучее чувство в груди, когда работа легких становится такой непривычно тяжелой и мешающей. Мелиссе хочется задержать дыхание. Внутри все горит.
— Я думал в первую очередь о своей семье, — Питер на нее не смотрит. Он отводит взгляд, рассматривая что угодно — ножи на тумбочке, старые занавески в горошек или чашку, подаренную Скоттом на юбилей, — но не на саму МакКолл. А потом он неожиданно смотрит на нее, пристально и внимательно, вглядываясь в ее лицо и пытаясь прочесть все эмоции. — Ты бы сделала то же самое, будь такая возможность. Каждый из нас дорожит семьей больше своего благополучия и счастья, которыми можно с легкостью пренебречь ради спасения и безопасности близких. Ты бы сделала для Скотта то же, что я в свое время сделал для Дерека и Коры.
Мерзкое чувство предательства и обмана своими костлявыми руками душит ее. Хочется кричать, рвать и метать. Хочется ударить Хейла за эгоистичные и гадкие поступки, которые всплыли на поверхность этим вечером.
МакКолл хочется плакать, но она стойко держит в себе слезы, глотая обиду. Внутри нее полыхает праведный гнев, сжигая все чувства, оставляя лишь ярость и негодование.
— Не смей даже думать, что мы с тобой похожи, — Мелисса шепчет, глядя в глаза Питеру, и надеется, что тот видит лишь решимость и честность. Мелиссе не хочется иметь с ним ничего общего. — Я бы никогда так не поступила, потому что уважаю чужую жизнь и дорожу ею так же, как собственной, но — да, меньше, чем жизнью Скотта. Но я никогда в жизни бы не сделала такого, даже ради всеобщего блага!
— У меня не было выбора! — Хейл, ударив ладонями по столу, сметает ажурную скатерть.
У него глаза яркие и синие, полыхающие чем-то опасным в сумерках дня, а у Мелиссы — страх в глазах и паника.
Но она находит в себе силы встать, поднять скатерть и посмотреть Питеру в лицо со всей решимостью, которую МакКолл сумела найти за этот короткий промежуток времени:
— Выбор есть всегда, Питер, а теперь, прошу тебя, убирайся и никогда больше не возвращайся.


1992 год, старшая школа Бикон Хиллз
08:44

— Старшая школа — один самых важнейших этапов жизни, ведь именно последние три года учебы в стенах этого заведения решают будущую жизнь каждого студента, — Джонатан, процитировав директора, замолкает на минуту, обдумывая сказанное им мгновение назад, а потом снова поворачивается к ней. — Прошлые два года проведены паршиво, ты это прекрасно знаешь.
Мелисса делает глоток минеральной воды и смотрит на Стилински.
Последний год в школе не принесет ей ничего грандиозного, если подготовка и сдача экзаменов и подача документов в ближайшие вузы не считаются за знаменательные события. Будут бесконечные школьные праздники, занятия по кроссу и волонтерство в местной больнице.
Скука.
Когда тебе семнадцать, хочется чего-то захватывающего и нереального. Хочется больше веселья, драмы и бесконечных невозможных планов на будущее, вроде создания своей группы, которая бы продолжила дело Sex Pistols, или вечеринок в крутых районах города или в Сан-Диего каждые выходные. Но одно дело хочется, а другое дело, когда у тебя что-то есть. И у Мелиссы есть подработка в кофейне и пара ночных смен на почте, когда пневмония отца дает о себе знать и ей приходится заменять его.
— Сомневаюсь, что именно этот учебный год изменит нас и нашу жизнь до неузнаваемости, Джо. — Делгадо вздыхает и начинает нервно трясти бутылку, оглядывая трибуны. — Начинать надо было еще в девятом, а не в выпускном классе. Сейчас, чтобы выбиться из статуса невидимок, надо украсить заголовки местных газет. Или дать по лицу Сету Аммелу.
Стилински посмеивается, прикрывая рот кулаком, и, как и сама Мелисса, бросает беглый взгляд на упомянутого спортсмена. Тот в окружении своих дружков коротает время до прихода учителей.
Неожиданно Джонатан толкает ее в бок, отчего Делгадо роняет бутылку. Лицо у него светится, как если бы Джону сказали, что остаток своей жизни он проведет на пляже Майами, потягивая коктейли. Губы Мелиссы непроизвольно растягиваются в немного натянутой улыбке:
— Что?
— Давай сегодня купим травку, — Стилински говорит это таким тоном, будто предлагает купить виниловые пластинки после занятий.
— Ты, должно быть, рехнулся, Стилински. — Делгадо сводит все к шутке, постепенно возвращая друга в реальность — по его лицу было видно, что идея серьезная и пришла к нему в голову не в спортзале и не сегодня. — Где мы достанем травы, в больнице, что ли? Мы не можем даже пиво купить, не позвонив Маус, а ты предлагаешь купить. — Мелисса неожиданно оглядывается, вспоминая, что кругом люди, и тактично пропускает слово, зная, что Джо поймет.
— Серьезно. Я видел, как Кайл, который, к слову, на класс младше нас брал неделю назад пакетик травы у Сета. Почему нет? Попросим Маус, она все устроит.
Он это не серьезно. Джонатан, которого она знает, не станет так поступать. Делгадо в этом уверена, потому что они с детства вместе, потому что знает его вдоль и поперек. Это не в стиле парня, который каждые весенние каникулы смиренно едет на охоту с отцом и его друзьями, хотя ненавидит жизнь вне цивилизации; не тот, что покупает Маус с ее вечно меняющимся настроением коктейли, чтобы приободрить; не тот, что каждое начало года собирается быть бунтарем, а потом ходит на дополнительные курсы по математике и безопасности.
Неужели бесконечная монотонность ему наконец надоела до такой степени, что он решился пойти против общепринятых норм морали и закона?
— Так что? — он нетерпеливо ерзает на своем месте, смотря на нее решительным взглядом. У Делгадо дыхание захватывает. — Я уже даже с Маус говорил.
Маус поддержит любую идею, если в ней есть шанс на наказание. У Маус с головой и внутренним голосом разума всегда были проблемы, казалось, она переставала его слушать, предаваясь подростковому безумию.
— Тебе, правда, этого так хочется? — Мелисса пытается рассмеяться, обратить все в шутку, ей идея не по душе, ведь одно дело баловаться время от времени сигаретами и алкоголем, а другое — покупать травку и употреблять наркотики.
— Хейл. — Стилински взглядом указывает на нижние трибуны, туда, где сидит Сет Аммел и его группа поддержки. — Питер Хейл.
— Что? — Делгадо смотрит в ту сторону и пытается взглядом зацепиться за нужное лицо.
— Наша дорога из желтого кирпича ведет нас к замку через славный дом Питера Хейла.
И неожиданно ранее упомянутый билет к счастью Стилински поворачивает голову в их сторону и встречается с ними взглядом.
Джонатан неуверенно смотрит на Мелиссу.
— Я устал быть хорошим Джонатаном, когда внутри меня нет ничего хорошего. Я хочу хоть раз забыть об этой клоунаде и примерить другое амплуа перед тем, как соберусь поступать в колледж. Я хочу стать частью своего поколения, запомнить его вкус и дух, а не просто просуществовать, пока оно идет вперед. Понимаешь?
Делгадо кивает. Она устала, ей тоже хочется отдохнуть.

1992 год, главный корпус больницы Бикон Хиллз
10:31

Волонтерство — главное испытание в старшей школе их города. Одних отправляют работать в магазины, на фермы, полицейский участок, других в больницы и клиники, чтобы развеять скуку пациентов.
Делгадо здесь нравится все — форма, странный запах, суета и чувство порядка. Она подолгу сидит с больными, читает им, поддерживает беседы и отрабатывает положенные часы.
Медицина стоит на первом месте в списке ее возможных призваний.
Миссис Дороти, поджарая старушка лет восьмидесяти, взахлеб рассказывает о своей молодости, время от времени теряясь в датах или именах. Напротив нее, на белой кушетке, лежит женщина, ворчливо отвечая соседке по палате — ей неинтересно, ее раздражает бесконечная болтовня старушки, но, как и многие, она не решается сказать об этом вслух.
Каждому в больнице приходится держать в себе недовольства, особенно врачам. Мелисса видит, как врачи забывают о гордости и самолюбии, отдавая всего себя больному человеку.
Своеобразная жертвенность врачей и медсестер кажется Делгадо близкой.
Ее часы волонтерства чаще всего включают себя элементарную помощь пациентам — принеси поднос, поправь подушку или одеяло, — и иногда помощь в регистратуре с картотекой. Больше делать в больнице нечего.
Бикон Хиллз город небольшой и спокойный, крупные происшествия бывают редко, а с летальным исходом — еще реже. Интересных случаев для врачей бывает мало, работая с картами пациентов, Мелисса это поняла сразу — по пальцам рук можно пересчитать необычные заболевания или сложные операции за последние тридцать—сорок лет.
Больницу Бикон Хиллз можно с уверенностью считать местом спокойствия, идиллии и помощи. Атмосфера располагает к качественной и несуетливой работе.
Делгадо кладет последнюю карту и выходит из палаты в коридор к медсестре за стойкой:
— С картами закончила, — она чуть заметно улыбается и встает рядом с женщиной. — Может, я еще могу помочь?
Ей хочется занять себя. Перспектива ехать в школу или домой и предаваться размышлениям об еще одном паршиво проведенном годе в старшей школе совершенно не радужная. Мелиссе сразу становится тоскливо. Тот факт, что по окончании всего этого ада ей будет нечего вспомнить, пугает и заставляет задуматься: а что с ней не так? Хуже ли она многих и стоит ли на самой нижней ступени школьной иерархии, в чем-то уступая таким беспомощным идиотам вроде Сета?
Возможно, Стилинскии прав. Она устала от обыденности, от унылой монотонности. Может, нужно брать пример с тех, кто воспринимает жизнь по-другому? С тех, у кого минимальное количество обязательств перед окружающими, друзьями, семьей и самим собой. И с тех, кто создает для себя меньше правил и рамок.
Единственное, что смущает ее — шаг, продуманный Джонатаном. Шаг, полный подростковой глупости. Делгадо сильно сомневается, что покупка и употребление травки продвинут ее вверх хотя бы на одну ступень.
— Нет, детка, дальше я сама, — голос медсестры глухим звуком доносится до нее, вырывая из омута мыслей. Женщина собирает все папки со стола, встает и, обходя Мелиссу, бросает ей теплую улыбку. — Думаю, ты можешь посидеть. После обеда мне будет нужна помощь в приемном отделении, нужно будет записывать посетителей.
Делгадо кивает и идет к диванчикам, в противоположную от ее начальницы сторону.
Кресла и стулья в больницах неудобные. Чаще всего они или кожаные, или деревянные. Сидеть и прилечь невозможно. Мелисса максимально комфортно располагается в отведенной ей «ложе».
В голове пусто. Никаких лишних мыслей, навязчивых воспоминаний. Одна тишина.
Она закрывает глаза и проклинает себя за то, что вчера не легла на час раньше.

1992 год, главный корпус больницы Бикон Хиллз.
12:13

Сначала был крик, душераздирающий и полный страданий. Потом суета и чей-то громкий голос, надрывный и грубый.
Делгадо резко открывает глаза, буквально выпрыгивая из кресла.
Кровь. Кровь багряной дорожкой от входа до стойки медсестры, грязные следы ботинок и шлейф боли и ярости. У Делгадо все сжимается внутри, а сердце колотится как ненормальное. Оно сжимается, когда Мелисса осознает, что произошло что-то страшное и, возможно, фатальное для кого-то, кто может сейчас оказаться ее знакомым. Она не смотрит в сторону пострадавшего, Мелисса пялится на кровь и где-то глубоко внутри понимает, что именно это называют паникой.
Прошли, казалось, минуты, а она так и стоит на месте. Грудную клетку будто сжимают двумя руками, словно там внутри не нежные легкие, а две губки, полные смолы. Во рту пересыхает, и дышать становится труднее. Воздух накаляется с каждым мгновением.
К глазам подступают слезы, а к горлу — ком. Никудышный из нее врач, если она все это время стоит с раскрытым ртом и бездействует.
А потом толчок. Резкий и сильный, наверное, оставит бурый синяк на предплечье. Кто-то хватает за локоть, яростно трясет ее и кричит.
Кричит, словно она глухая, и лишь самый громкий вопль может вернуть обратно в реальность. Ее грубым движением разворачивают к месту, где стоит девушка и истошно орет, молит о помощи.
Делгадо никого не слышит. Перед глазами пелена и вид разодранной до плоти ноги, где уже виднеется кость.
К горлу поступает тошнота. Кислый и отвратительный вкус на кончике языка, солоноватая жидкость на губах.
И пощечина, в одно мгновение вернувшая Мелиссу в реальность, заставившая услышать и увидеть все с предельной ясностью и четкостью.
— Какого черта ты стоишь и ревешь, дура! Позови кого-нибудь сейчас же!
Она срывается с места к стойке, жмет кнопку тревоги и скорой помощи, зовет миссис Шепард.
Неожиданно все начинает крутиться вокруг с бешеной скоростью, и в потоке лиц Делгадо цепляется за одно — Питера Хейла. У него руки и одежда в крови, он смотрит на нее с нескрываемой злостью, осуждением и обидой.

1992 год, главная парковка больницы Бикон Хиллз
16:01

Чаще чужих ожиданий можно не оправдать собственные. От того, что мечты рушатся на глазах, становится так больно, что хочется плакать навзрыд и бить кулаками подушку от безысходности.
Мелиссе хочется домой. В теплую и безопасную комнату, где единственной проблемой будет невыполненная домашняя работа по истории. Туда, где ее не будет преследовать ужас произошедшего.
Внутри словно что-то оборвалось, и забрали частичку ее личности, именно ту, что поддерживала ее все последние годы — некая совокупность таких важных качеств, как решительность, ответственность и сострадание. Взамен ей дали бездействие и неуверенность, то, что она никогда не замечала за собой.
Делгадо крепче обнимает себя руками и кутается в теплую кофту. Ей холодно с тех пор, как бедную девочку увезли в операционную. Мелиссе тогда дали лекарств и отправили в палату миссис Дороти отдыхать, там была свободная кушетка.
Пустая парковка угнетает. Мелиссе неожиданно становится хуже — к горлу подступает ком, и дышать снова труднее. Перед глазами возникает вид багряной дороги крови и плоти. В ушах стоит жуткий крик о помощи. Дикий, словно яростный вопль умирающего животного, которого охотники загнали в угол; громкий до невозможного и полный страдания, заставляющий даже сейчас ежиться от неприятного и мерзкого чувства.
Она себе этого никогда не простит. Никогда.
По ее вине человек мог умереть. Девочка могла умереть там, у регистрационной стойки, потому что у Мелиссы не нашлось сил оторвать взгляд от грязи на полу и позвать врачей.
Потому что Делгадо слабая и беспомощная, если позволила панике и ужасу охватить разум в момент, когда надо было отключить эмоции и любые чувства и действовать решительно и хладнокровно.
Ее тошнит от самой себя.
Она бы, наверное, лежала в луже собственных слез и отчаяния, если бы отец не приехал на десять минут раньше обещанного. Делгадо даже не помнит, как оказалась на переднем сидении машины.
— Я не хочу об этом сегодня говорить, — она шепчет, будто совершила что-то постыдное и сейчас раскаяния.
Отец заводит двигатель, Мелисса закрывает глаза и просит этот день закончиться быстрее.