Лань

Есть вещи, которые происходят с нами будто бы в другой жизни. Происходили. Копаешься в ворохе старого тряпья и вспоминаешь запахи той, ушедшей эпохи - дня или вечности. Раскрывается на полу веер старых фотографий, а из них лезут на тебя лица - знакомые до боли, до мелкой черточки, до сосчитанной родинки... и эмоции лезут - полузабытые, похороненные заживо и воскресающие. А может вздор это всё? И на самом деле, никуда и ниоткуда ничего не лезет. Ты просто сидишь, раскладывая воспоминания-пасьянсы и собирая мозаики, которым не суждено быть собранными.

Лань, вздыхая, поднялась с коленок и прошлёпала босыми ногами по деревяшкам, чтобы запереть приоткрывшуюся дверь - уже тянуло первым холодом. Однако на полпути ей стукнула в голову другая мысль, и Лань подхватила свесившийся с кровати плед, завернулась в него и аккуратно выскользнула на улицу, содрогнувшись вся от макушки до голых пяток. Сегодня было особенное утро, туманное, сизое и сырое, а ведь и середина августа не минула ещё. Она со свистом втянула воздух и выпустила обратно облачко еле заметного пара.

Каких-то две недели назад Лань, не задумываясь, бросилась бы вперед, на траву, вымочила бы ступни в ледяной росе, приплясывая и кружась между ветвями, но не теперь. Теперь она на цыпочках, перебежками, добралась до калош, сунула в них ноги и спустилась по расшатанным, выцветшим ступенькам в яблоневый сад. На рассвете ранетки особенно вкусны.


Ель

Он всегда чувствовал себя неловко в больших городах. Ему бы домой, в село... Эх, ну что тут сделать! А потом ещё негодуют, мол, не Ель ты, а настоящий Ёж. Почти Дикобраз. Отрастил колючки и перестал поглощать углекислый газ. Перестал чувствоваться кисленьким, свежим, здоровым. Перестал... Тьфу!

Ель сердито перебросил папку с рисунками в другую руку и ускорил шаг: переход, может, и пешеходный, но безбашенные водители частенько игнорируют этот факт. Уже не один замечтавшийся студент едва не был сбит мчащейся по делам - конечно, необыкновенно важным! - машиной.

Довольно странно было строить музыкальное училище и художественную академию в самом центре города, чуть ли не на проезжей части. Будущим мастерам звука и картинки нужна тишина... Свет, воздух, вдохновение! А если тут такое... Может, именно поэтому у него в папке сейчас сплошь глупые и безыдейные рисунки? Мазня, которую преподаватели оценивают высоко и безразлично...

Вжжжик-шрямс-бум!

Прямо перед его носом, отчаянно сигналя, затормозил автомобиль. Ель успел отскочить в сторону, но выронил папку, которую почему-то не завязал, и листы - разноформатные, разноцветные и монохромные рассыпались по асфальту. Он бухнулся на колени, не боясь испачкать и порвать единственные джинсы, и принялся собирать обрывки своих мыслей, воплощенные на бумаге. Пусть они были не совсем верными, но его же!

Хлопнула дверца автомобиля, Ель сердито поднял голову, чтобы возмутиться нерадивому водителю, но...

Что-то неведомое воткнуло любимый карандаш B2 прямо в сердце, а кистью мягкой тоже, беличьей мазнуло по самой душе - вверх и вниз. И все, что было раньше стало неважным, остались только взволнованные, пронзительно-синие глаза девушки напротив.

Ель ещё не осознал, что теперь все старые рисунки обрели покой, а все новые - смысл.


Ветер

Стрелять она не умела: лук держала неправильно, тетиву натягивала слабо, в подбородок не упирала, а стрела у неё и вовсе постоянно соскакивала и падала. Конечно, прошло какое-то время... И ставить лук на место она научилась. Даже научилась стрелу выпускать ровно, красиво и со свистом. Даже по мишени попадала... Но это всё не то, в полевых условиях она по-прежнему была абсолютно бесполезна: ни на охоту пойти, ни от врага обороняться.

"Лови ветер", - сердито говорили ей все от мала до велика. И дядюшка Джон, и отец, и младшие братья дразнились... Веснушка и та - от горшка два вершка, а стреляла отлично. Но как же ей поймать ветер, если она сама - Ветер?

Каждый день Ветер спозаранку бежала в поле упражняться. Поднимала тяжелый лук, прицеливалась и пошло-поехало. Но сегодня по земле стелился густой туман, такой, что ничего не разобрать - какая уж тут стрельба. Однако Ветер все равно заставила себя встать, сполоснула лицо ледяной водой из колодца, надела тёплую телогрейку, сапожки, чтоб не промочить ноги, и отправилась в лес.

Тихо, сумрачно и белёсо было сегодня там, но Ветер не боялась, она этот лес знала как свои пять пальцев. Тут веткой хрустнет, чтобы переполошились белки, там в лужу плюхнет - лягушек да уток пугает... А идти недалеко - через пару-тройку миль по тропинке, потом напрямик и будет озерцо лесное, холодное и дикое, на берегу избушка, в которой всегда есть сыр, сухари, орехи, может, и ещё что съестного. Место это было семейное, заповедное, чужих там отродясь не бывало: найти сложно, а кого сами приводили - те уже и не чужие.

Если б не туман! Эх, туман-туман, подвёл... Ветер заметила, что из трубы поднимается дымок только, когда подошла к самому дому. Значит, есть кто-то внутри. Она крепче сжала складной ножик в кармане, осторожно отворила дверь и вошла.

Дверца печки была открыта, но огонь не плясал, и Ветер поёжилась - не натоплено. Откуда ж дым? Обернулась, а за столом сидит, посмеивается чудной человек - не старец, но и не юноша, не мужчина, но и не женщина, а кто... чёрт его разберет. Усмехается и курит трубку, а дым из трубки - самой обычной, как у дядюшки Джона! - длинными седыми нитями стелется по полу, ныряет в печку и выходит... в трубу выходит?

- Ну здравствуй, тёзка, - с лукавой улыбкой молвил человек, словно ветер дохнул дымом, деревом и лесом. - Научу-ка я тебя сегодня стрелять.


Альтаир

С одной стороны, ему всегда было скучно среди остальных - безымянные, мелкие, шумные... С другой - он был главным, ярким, все его слушались и слушали. Каждый вечер(утро на человеческий лад) он вспыхивал огнями, призывая мелочь к молчанию, они поворачивались к нему, навострив ушки, и принимались слушать. Правда, история всегда была одинаковой: не так давно... (и ужасно давно для людей) один довольно бестолковый парень по имени Зевс решил похитить мальчика необыкновенной красоты, Ганимеда. А для похищения использовал своего орла, то есть нас... В смысле, не нас, конечно. Олимп был едва заметной точкой над робкой тогда ещё планетой Земля, а настоящий орёл Зевса - куда меньше точки, но люди спустя ещё какое-то время решили, что их стая - это и есть вышеупомянутая птица. Ну не глупость ли! Однако люди имели досадную склонность к преувеличениям в целом и разным глупостям в частности.

Конечно, до Олимпа и людей много интересного случалось ещё, но Альтаир никогда не рассказывал других историй: их можно было поведать только на древнем языке звездной пыли и мрака, а мелкие его не любили. Он был сложным и тягучим, им же в основном нравился язык вспышек и блеска да человеческий вот ещё - шумный и тренькающий, как они сами.

Рассказав историю, он укладывал их спать и закрывал глаза сам в надежде, что сегодня ему наконец-то приснится сон. Настоящий сон. Обычно он дремал и сквозь прикрытые веки видел все ту же пустоту, старых знакомых и ничего больше. Его не тревожили ни далекие моря, ни кратеры, ни вулканы... Приглушенный шепот других звезд и рассказы астероидов только успокаивали и убаюкивали, а утром (вечером на людской лад) все начиналось сызнова.

...Небо было пронзительным, голубым и холодным. Ветер держал его на своих прядях, проходил сквозь перья и, наверное, должен был морозить, но холода не чувствовалось. Только покой, свобода и воля. Солнце теперь оказалось сверху и грело спину, а впереди высились горы. Или расстилались?..

Когда Альтаир вынырнул обратно из сна (из сна ли?), то понял, что больше не будет рассказывать о Зевсе и Ганимеде. Сегодня он расскажет историю о звезде, которой снится, что она орёл. А может быть, об орле, которому снится, что он звезда.


Нить

- Помнишь, мы читали греческие мифы? - спросил дедушка, улыбаясь в седые усы. - А про нить Ариадны помнишь?

Она вскинулась и помотала головой, потому что ни про какую Ариадну не помнила. Про Геракла - да, и о Прометее, и об Икаре даже, ей вообще нравилось читать и слушать странные, запутанные древнегреческие истории, выдуманные от начала до конца - уж она то в этом разбиралась.

- Правильно, потому что этот миф я приберегал для сегодняшнего дня - твоих именин. Но сначала что?

- Надо выпить чаю, а то бабуля будет переживать за остывший самовар, - рассмеялась Нить и отправилась на кухню.

Дом был таким большим, что гости всегда терялись: куда этот коридор ведёт? А та лестница куда? По вечерам он становился совсем темным и приходилось брать керосинку, чтобы не споткнуться ненароком, днём солнце, кажется, заглядывало во все окна сразу, а в окнах недостатка не было. Удивительное место и совсем нестрашное! Да и людей тут всегда было много: семья перво-наперво, а это человек двадцать, да друзья-приятели... Из некоторых комнат доносились приглушенные голоса ведущих неторопливую беседу, из других взрывы смеха и какое-то подозрительное громыхание, были, впрочем, и тихие комнаты: белая, например. Существовало негласное правило заходить туда только в одиночку, чтобы подумать или сплести ловец снов.

Нить всегда удивлялась, почему гости плутают, ведь сама она ни разу не сбилась с пути. Но ещё больше удивлялась тому, что за столько лет никто не поставил... указателей, что ли? Там самая большая гостиная, а здесь лестница на чердак, а тут мансарда, проходите, дорогие, не путайтесь. Ладно, указателей нет, но можно ведь нитками путь разметить. Однажды она взяла у сестры, увлекавшейся вязаньем длинных шарфов, разноцветный клубок и пришла к деду с предложением вывести от самой входной двери все пути, которые только могут пригодиться. Дед чему-то усмехнулся, позвал бабулю, и они обменявшись парой фраз на незнакомом языке, сказали, что идея необыкновенная, но, увы, неприменимая... Все нитки рано или поздно перепутаются, и станет ещё тяжелей, чем было.

Что ж, Нить смирилась. Ну и ладно, ей даже нравилось зажигать керосинку и водить гостей по коридорам дома, рассказывая сочинённые на ходу легенды.

- Да, Ниточка? - ласково спросила бабушка, когда она вприпрыжку вбежала на кухню. - Уже чай пить собрались?

- Ага.

- Что за история сегодня?

- Про Ариадну, - Нить обошла огромный стол и украдкой запустила палец в вазочку с вареньем.

- Вот как, - задумчиво сказала бабушка. - Значит, время пришло.


Автор, или Заключение

Одному Автору никак не давала покоя история Пигмалиона и Галатеи, и он вознамерился создать своего героя, идеальную женщину, человека... Ну хоть какое-то существо! Такое, чтобы вмещало в себя и Лань-меланхолию, и сердито-возвышенного Еля, умеющего при случае выпустить колючки. И Ветер странствий, зовущий за собой других, порой невесомый, порой сбивающий с ног. И Альтаира - летящего орла, собирающего и рассказывающего звездные истории, сияющего и спящего. Связать всё это воедино крепкой Нитью, а от Нити протянуть миллионы крепких канатов, которые свяжут его творение с миром, а мир с...