Даже в кромешной тьме, может возникнуть просвет, необходимо лишь верить...

Мрачный осенний лес. На землю неспешно спускаются сумерки. Свинцовые тучи, изливающие на голые ветви деревьев бесконечные потоки воды; хлюпающая под ногами грязь; холод, жуткий холод, от которого всё тело сводило в судорогах. В таких условиях было трудно выжить, если не знаешь дороги, да и силы быстро утекали прочь. Тяжёлый металл помятых в бою доспехов, распоротая кольчуга, в клочья разорванный алый плащ, который, подобно затухающему языку пламени, трепыхался за спиной; и кровь, много крови...

Совсем ещё молодой, но уже поседевший воин, молча брёл по скользкой тропе, опираясь на жалкий обломок копья. Высокий и статный, истинный воин, взгляд холодного серебра равнодушных глаз бесцельно скользил по унылому пейзажу Мрачного леса. Аристократические, словно выбитые в мраморе черты бледного лица, ровная осанка, которую не смогло согнуть даже кровоточащее ранение на левом боку. На ходу поправляя покрытые кровью и грязью ножны, он упрямо пробирался к опушке незнакомого леса. Громкое карканье кружащих над ним воронов возвещало о скорой гибели несчастного, и мерзкие падальщики уже предвкушали своё кровавое пиршество...

Но, вопреки их ожиданиям, рыцарь продолжал упрямо идти вперёд, напрочь игнорируя острую боль в левом боку; шёл несмотря ни на что, словно насмехаясь на своей судьбой. Тропинка внезапно начала идти под уклон: скользкая земля и мокрые листья. Не будь под рукой жалкого обломка, некогда бывшего копьем, то падения вниз было бы не избежать. Сил оставалось всё меньше, а дорога становилась лишь труднее и опаснее. Пробитые в бою доспехи тяжелели с каждым шагом, словно намереваясь раздавить уставшего путника своей тяжестью; даже обрывок плаща постоянно цеплялся за ветки и кусты, словно весь мир внезапно ополчился против него. Капли ледяной воды, бьющие прямо в лицо и больно режущие бледную кожу, заставляли жмурить уставшие и помутневшие от голода серебряные глаза. Время неумолимо приближалось к ночи. Вскоре весь лес утонул во тьме.

В это время по ночам становилось всё холоднее и холоднее, и выжить в лесу, без огня, без пищи, без воды, да ещё и в одиночку, было фактически невозможно. Вымотанный и израненный воин устало прислонился к шершавому стволу огромного дуба. Дыхание его было прерывистым и тяжёлым, рваные клубы пара уносились прочь под порывами безжалостного ветра, попытки согреть онемевшие от холода руки собственным дыханием не увенчались особым успехом: пальцы настолько замёрзли, что фактически не слушались. Опустившись на сырую листву под раскидистым дубом, юноша устало прижался спиной к холодному стволу дерева. Мышцы болели и ныли, в ушах звенело, подступающий к горлу приступ тошноты в очередной раз вызывал боль и головокружение. С трудом отцепив от пояса тяжёлые ножны, рыцарь кое-как ухватился за холодную рукоять своего клинка. Раздался тихий, но мелодичный звон извлекаемой стали. Щурясь, он вглядывался в собственное отражение в мутном металле. В сознании боролись два противоречивых желания. Одним из них было убить себя собственным мечом и тем самым прекратить мучения. А вторым, вторым желанием было попытаться добраться до ближайшего селения, однако страх перед смертью от голода и кровотечения был силён, и парень вовсе не желал умирать подобно собаке. Скрипнув зубами и собравшись с остатками воли, парень поднял клинок. Но рука дрогнула, и меч с жалобным звоном ударился о какой-то камень под слоем пожелтевшей листвы. Шумно выдохнув, парень из последних сил потянулся к мечу. Отчаянно вцепившись в гладкую кожу рукояти, он подтащил к себе внезапно потяжелевший клинок. Пытаясь усмирить головокружение, юноша закрыл глаза и провалился в сон. Сон, больше похожий на беспамятство.

Одинокий волчий вой где-то вдалеке заставил его очнуться и крепче стиснуть клинок в онемевших от холода руках. Устало открыв глаза, он вперился взглядом в бездонную темноту леса. Время уже было далеко за полночь, вскоре начнёт светать. Измученный и истощённый, он судорожно сглотнул. Жажда, она была столь сильной, а голод - беспощадным, что в голове вновь загудело, а перед взором всё поплыло. И лишь чудовищная воля к жизни, это отчаяние и страх пред смертью, только это и помогало ему опасно балансировать на лезвии меча меж жизнью и бездной. Удерживая сознание от неминуемого падения в, казалось бы, спасительную пустоту, юноша отчаянно боролся. Но вскоре страх стал одолевать всё сильнее.

Дождь наконец-то прекратился, превратившись лишь в жалкую и назойливую морось, которая больше раздражала, чем доставляла неудобства. Хотя какие уж тут неудобства, когда ноги не слушаются, пальцы не гнутся, и даже потрескавшиеся губы не шевелятся. Погасший взор лениво и бесцельно блуждал в предрассветной белёсой дымке. Боль уже не была столь невыносимой, видимо, притупившиеся чувства решили оставить в покое плывущий в безумие рассудок. Всё смешалось в бешеной круговерти, отчего было сложно хоть что-то разобрать, а воспалённое сознание неспешно угасало. Едва сомкнув веки, юноша вновь провалился во тьму...

Пробуждение было несколько неожиданным, но приятным. Солнечные лучи, которые пробивались сквозь поредевшую листву раскидистого дуба, приятно согревали бледную кожу лица. Чьи-то нежные руки осторожно откинули со лба слипшиеся и покрытые кровью и грязью пряди седых волос. Далеко не сразу парню удалось раскрыть глаза, но когда он всё же смог это сделать, перед его взором оказалась девушка. Она сидела на коленях возле него: её длинные и волнистые волосы каскадом ниспадали с хрупких плеч, и эти языки огненно-рыжих волос были столь мягкими и шелковистыми, что когда она наклонилась к нему, и кончики её волос коснулись побледневшей щеки, то на мгновение ему почудилось, будто само солнце решило одарить его своей лаской. А эти яркие изумрудные глаза, в которых таилась светлая и чистая душа, были столь невинны, что рыцарь, на руках которого было столько смертей, невольно отвёл взгляд, и более был не в силах смотреть в глубину этой зелени своим циничным взором убийцы.

- Ты как? Очень больно? - тихо произнесла незнакомка, прикладывая тёплую ладонь к холодной щеке воина.

Её голос был воистину очаровательным и мелодичным, его смело можно было сравнивать с чарующими аккордами лучших менестрелей империи, которые столь часто встречали вернувшихся с поля битвы рыцарей. Но несчастный был столь поражён красотой незнакомки, что не смог вымолвить ни одного звука, и потрескавшиеся губы лишь шевельнулись в неком подобии улыбки. Такая реакция немного смутила девушку, вызвав на её щеках слабый румянец. Аккуратно убрав выбившуюся прядь волос за ушко, она мельком улыбнулась в ответ.

- Может, ты хочешь воды? - указав на лежащую в тёмной корзинке флягу, спросила девушка, на что парень лишь коротко кивнул.

Взяв в руки фляжку и откупорив пробку, девушка осторожно поднесла глиняное горлышко к иссохшим губам незнакомца. Жадно глотая ледяную воду, он совершенно позабыл о каких-либо манерах и вовсе не заботился о дворянском этикете, лишь отчаянно впитывая в себя живительную влагу.

- Ну-ну, не спеши, а то ещё захлебнёшься, - наставительным тоном произнесла девушка, отнимая у юноши флягу.

Рывком оторвав от подола лоскуток тёмной ткани, она смочила его водой, а после, убрав фляжку обратно в недра корзинки, аккуратно провела влажной тряпицей по щеке паренька, явно намереваясь стереть с его лица запёкшуюся кровь и грязь, в которой он был весь перемазан. Осторожно касаясь лоскутом его лица, она улыбнулась так искренне, что рыцарю стало немного стыдно за свой внешний вид.

- Благодарю вас... - едва отдышавшись, прошелестел рыцарь: его голос был слаб.

Устало прикрыв серебряные глаза, он позволил девушке стереть с лица грязь.

- Не за что. А знаешь, без крови ты гораздо симпатичнее, - весело улыбнувшись, отозвалась незнакомка, отнимая руки от его лица, и этот короткий и мелодичный смех был подобен звону десятка колокольчиков, которые весёлой мелодией разнеслись по опушке леса.

- Ричард... Моё имя Ричард... - тяжело вздохнув, представился парень, и, коротко взглянув в таинственную зелень её прекрасных глаз, лишь в очередной раз бессильно отвёл свой взор в сторону.

- Лина, - улыбнувшись ответила девушка.

Опустив руки и наклонившись к парню, она легонько коснулась кончика его носа, отчего тот тут же зачесался, а парень лишь устало поморщился. Подобные действия с её стороны немного смутили парня, и потому он слегка дёрнул головой, чтобы она более не делала так.

- Экий ты забавный. И откуда только взялся в этой глуши, мм? - наклонившись к собеседнику и покачав головой, насмешливо протянула девушка, внимательно глядя в его глаза.

Кончики её рыжих волос вновь пощекотали бледную кожу лица, отчего юноша вновь дёрнул головой, чтобы увеличить расстояние между ними, что лишь позабавило девчушку, вызвав короткий смешок.

- С Севера, - коротко пояснил рыцарь, смущённо отводя взгляд в сторону.

Задумчиво прижав указательный палец к алым губам, девушка лишь хмыкнула.

- Далековато ты забрёл, - нарушив повисшее молчание, наконец произнесла Лина.

Ей было очень интересно, откуда же в такой глуши взялся этот незнакомец. Да ещё и весь в крови, с оружием и выгравированным на нагрудном доспехе двуглавым драконом, гербом славной империи Дреммор.

- Так получилось, - спокойно ответил парень, попытавшись пожать плечами в подтверждение своим словам, но лишь скорчился от внезапно проснувшейся боли в левом боку. Глубоко вздохнув и легонько ткнув юношу в грудь, девушка молча покачала головой.

- Не дёргайся, а то будет лишь больнее, - поучительным тоном произнесла она, поднимаясь с колен и отряхивая подол своего платья от мокрых листьев.

Подойдя к рыцарю, девушка осторожно попыталась поднять его, но подобные действия лишь вызвали очередной приступ боли, после чего рыцарь молча выставил руку перед девчушкой, обрывая её попытки. Собравшись с остатками сил, он, скрипя зубами, опёрся рукой о землю и потихоньку поднялся на ноги.

- Ладно. Идём, - произнесла Лина и подставила юноше плечо, после чего они медленно двинулись через опушку к дальним деревьям, где темнела одинокая тропинка.

Мрачный лес - он же Ведьмина Роща, как его называют местные жители. Это обширная территория на Западной границе Дремморской империи.

Не жизнь, но долгое существование, и лишь последнее дыхание способно пробудить нас от сомнительного сна, когда отчаянье сжимает сердце...


Долгая дорога сквозь лесную чащу по едва заметной тропке, которая то и дело петляла меж исполинских елей, внезапно оборвалась. Впереди были густые заросли колючего кустарника. Они, словно крепостные стены, окружали собой небольшую и светлую лужайку, где гордо возвышался среди молодых осин деревянный домишко. Он не был велик и во всём уступал привычным взгляду замкам и крепостям, но свет, который исходил от него, так приятно согревал истосковавшееся по дому сердце, что для юноши уже стало дороже сотен золотых монет. А как чист был воздух, наполненный едва уловимым ароматом десятков белоснежных роз, что росли у стен маленького домика, заботливо оплетая собой потемневшее дерево стен, нежно обволакивая их обманчивой слабостью усыпанных шипами изумрудных плетей. Повсюду был свет, свет и покой, и больше ничего. Сладкая и упоительная тишина, вдали от утомительной суеты и шума, и лишь шелест тёмной листвы, да ласковые трели певчих птиц могли нарушить эту тишину.

Как же это было прекрасно. Казалось, что удушающий полумрак внезапно рассеялся и остался лишь солнца свет. Рана в боку вновь дала о себе знать, но нежное прикосновение ладони к разгорячённой коже лица на мгновенье отогнало прочь этот приступ боли, подарив телу безмятежное спокойствие. Эта девушка словно ангел оберегала раненного воина. Неужели сам Господь послал сие милейшее создание? Возможно, не столь уж и много на душе было грехов, раз благословили юношу. Кто знает, быть может, это просто нелепая случайность, а может быть и правда это была сама судьба...

- А вот и мой дом, - тихо проговорила девушка, и уголки её губ едва дрогнули в улыбке.

Ответа не последовало, ибо парень был столь очарован красотой пейзажа, что и говорить был более не в силах.

- Ладно, идём. А то ты какой-то совсем уж бледный, - вздохнув, произнесла Лина, легонько подталкивая юношу к невысокому крылечку дома. Невольно поморщившись от боли, парень сделал несколько несмелых шагов к аккуратненьким деревянным ступенькам, боясь, что всё это лишь мираж, бредовое сновидение, и что стоит ему сделать одно неловкое движение, как всё вокруг исчезнет, и он вновь окажется посреди мрачного леса под проливным дождём в полном одиночестве. Но нет, всё осталось прежним: и этот чудный пейзаж, и столь улыбчивая дева. Вопреки его ожиданиям, тоненькие на вид дощечки даже и не подумали скрипнуть под тяжёлыми, окованными сталью сапогами. Пока Ричард неспешно покорял крыльцо, держась за гладкие перила, хозяйка уже проскользнула внутрь дома, оставляя двери открытыми для юноши.

Миновав небольшую прихожую, где высились два дубовых шкафа, всевозможные полочки и дощатый стол с парой стульев, парень вошёл в гостиную, где девушка уже вовсю готовила для него постель и, метаясь по дому, разыскивала всевозможные чистые тряпицы. Как и ожидалось, домик не был велик, всего лишь три комнатки, да прихожая, которая одновременно выполняла роль кладовки. Но даже так, здесь было намного теплее и уютнее, чем в любом из величественных залов крепости Ордена, где лишь холодные камни, да роскошь встречали своих гостей. Мягкие подушки на резных креслах из берёзы, небольшой столик, широкий диван с удобными подлокотниками из светлой осины, уставленный всевозможными глиняными фигурками камин, выложенный из речного булыжника разных цветов, кованая оградка, плетённая корзинка с берёзовыми поленьями, невысокие окошки с тёмно-изумрудными занавесками, мягко отсвечивающие лёгким серебром стены из полированных брёвен, толстый и мягкий ковёр светло-зелёного цвета, да несколько металлических канделябров с оплавленными свечами. Здесь было уютно и тихо, уходить совсем не хотелось, а обилие светлых цветов приятно успокаивали взор уставших глаз. Наконец, покончив с приготовлениями, девушка осторожно толкнула застывшего юношу в грудь, заставляя опуститься на застеленный серебристо-зелёным пледом диван.

Опустившись на мягкую ткань, парень блаженно вздохнул, всё тело тут же налилось свинцом, ноющая боль в мышцах вновь пробудилась от своего сна, и усталость снова вцепилась своими острыми когтями в тело юноши.

- Пора снять с тебя эти дурацкие железки, - покачав головой, произнесла хозяйка дома.

Уперев руки в бока, она, недовольно нахмурив тоненькие бровки, оценивающим взором обвела ныне негодные доспехи. Шумно выдохнув, она неспешно начала расстёгивать запутавшиеся кожаные ремешки крепления. Это было не так уж и просто, всё же не парадный костюм, и девушке пришлось изрядно повозиться, прежде чем ей удалось освободить юношу из плена его собственной брони. Парень же старался не шевелиться и даже не дышать, пока девушка снимала с него помятые доспехи и что-то тихо бурчала себе под нос, судя по интонациям, явно нелицеприятное в адрес рыцарского обмундирования. Громко цокая языком, рыжеволосая девчушка внимательно изучала кровоточащую рану на левом боку парня, откуда, словно скалясь, выглядывал острый осколок от древка гоблинского копья, который то и дело причинял юноше боль и страдания. Сухая и местами подгнившая от сырости дерево, оскалившись острыми щепками, хищно взирало на девушку из бледной плоти парня. Хлопнув себя по бокам, она тут же умчалась куда-то прочь, оставляя парня в гостиной. Осторожно попытавшись коснуться собственной раны, рыцарь лишь болезненно поморщился, убирая руку от торчавшего осколка, и, стараясь не двигаться, молча ждал, пока вернётся его спасительница.

Девушка же вернулась где-то минут через пять: в руках она несла небольшой тазик с горячей водой. Аккуратно поставив его на невысокий столик возле кресла, Лина раскрыла настежь все шторы в комнате, чтобы стало светлее. Достав откуда-то целый ворох чистых белых тряпок, она несмело коснулась укоренившегося в теле юноши древка от копья. Увидев болезненное выражение на лице подопечного, она тихо выдохнула и, намочив белую тряпицу, осторожно начала промывать рану. Время неспешно приближалось к вечеру, а девушка всё возилась с засевшим в боку паренька корявым и набухшим от его крови осколком тонкого древка копья. И лишь когда из промытой раны блеснул краешек тёмного, стального наконечника, она наконец-то решила, что пора действовать. Переглянувшись с юношей, она взяла в руки влажную от его крови тряпицу и в ожидании уставилась на Ричарда. Молча кивнув, он стиснул зубы, и тогда девушка с силой потянула за укоренившийся в его левом боку осколок старого древка.

- Рррххаааааа! - зарычав от боли, воскликнул он, но не дёрнулся, всё так же оставаясь лежать на боку, а девушка отчаянно пыталась выдернуть наконечник из его тела, но тот упорно не желал покидать столь полюбившуюся плоть, и потому все старания колдуньи оказались бесполезными. Боясь вновь причинить юноше сильную боль, она отпустила скользкое от тёмно-алой крови древко. На размышления времени оставалось всё меньше. Юноша уже начал что-то бессвязно бормотать в бреду. Обрывки его фраз мешали сосредоточиться на поставленной задаче. Раз извлечь наконечник из раны не получается, то остаётся лишь протолкнуть его туда, вглубь, чтобы осторожно вытащить его из поясницы, однако есть риск задеть внутренние органы парня, а размер наконечника определить было сложно.

Времени уже не было на придумывание иного способа спасти юношу, поэтому, тихо помолившись пресветлой богине Шайни, покровительнице всех колдуний, девушка, стиснув зубы, надавила на разломанный в щепку, острый осколок от древка. Тело рыцаря дёрнулось, но, ухватив его окровавленной рукой за плечо, девушка не позволила парню опрокинуться на спину, и, скрипнув зубами, вновь нажала на скалящийся щепками осколок. Далеко не сразу, но ей всё же удалось продвинуть острый наконечник от копья вглубь ужасной раны, и лишь когда зазубренный, местами покрытый тёмно-зелёным налётом наконечник от гоблинского копья показался из спины юноши почти под самыми рёбрами, она наконец позволила себе откинуть с лица надоевшую прядь огненно-рыжих волос.

Мучения не прекращались, у больного был жар, а осколок до сих пор не удалось извлечь из его тела. Время идёт, и нужно спешить, иначе может быть поздно, всё же яд уже давно начал распространяться по всему телу парня. Наконец, собравшись с духом, Лина с размаху вогнала наконечник в рану рыцаря, а тот вновь зарычал от неистового приступа боли. Но это оказалось единственным способом; и вот уже окровавленная тёмная сталь, скалясь своими зазубринами, торчала из его спины. Одним усилием она схватилась за окровавленный металл неширокого наконечника и рывком выдернула его из раны. Хлынула багровая кровь. Одна тряпица за другой покрывалась свежей кровью. Некогда было думать, и потому забормотав заклинание, колдунья попыталась остановить идущую из раны кровь. Схватившись за иглу со вдетой в неё нитью, девушка спешно стала стягивать края раны, и, чтобы кровь хоть на мгновение остановилась, она осторожно прижгла рваные края ранения вспыхнувшим на указательном пальчике зелёным огоньком. Один за другим она торопливо делала стежок за стежком, пока, наконец-то, края уродливого ранения не сошлись друг с другом.

Вскоре обе раны были зашиты и промыты. Юноша лежал без чувств на диване, а сама девчонка устало повалилась на пол, да так и осталась сидеть среди груды окровавленных тряпок, стараясь унять дрожь в руках. Справившись с неудержимой дрожью, Лина осторожно приподнялась на ноги и, коснувшись окровавленной ладонью бледного лица Ричарда, лишь выругалась сквозь зубы. У него был сильный жар, и вздохов становилось всё меньше, и были они всё тяжелее и тяжелее, словно кто-то или же что-то старалось утащить его душу прочь. Яд. Многие племена западных гоблинов славились своими ядами и отравами, которыми обильно смазывали оружие, дабы убить противника наверняка, уж если не в бою, то хоть отравить; всё равно же смерть придёт за врагом, так какая разница, от чего он умрёт.

Готовить противоядие было уже поздно, да и если не узнать, из чего именно состоит яд, то сварить необходимый отвар невозможно, а на это нужно было время, которого, увы, уже не осталось.

Упав на колени, девушка рывком перевернула его на спину и, уложив руки на едва вздымающуюся грудь парня, тихо зашептала, и шёпот её неспешно переходил в крик, крик отчаяния и тоски.

- Ite, Ite! Vadat, Mors! Dimittite me, ut! (Уходи, уходи! Отпусти его, Смерть! Оставь мне его!) - слова девушки звучали подобно громовому раскату, эхом отражаясь от бревенчатых стен и уносясь прочь в открытое окно.

В свете неспешно восходящей луны изумрудные глаза её озарились пылающим в их глубине огнём; меж прижатых к груди пальцев засветились озорные огоньки зелёного пламени. Они стремительно угасали и вспыхивали вновь, исчезая в израненном теле парня.

- Vadat, Mors! (Отпусти его, Смерть!) - вновь воскликнула дева, и грудь Ричарда дрогнула от её крика, в тёмной листве зашумел ночной ветер, раздался режущий слух свист, и внезапно хлопнули по окну ставни.

Руки девушки затряслись от напряжения, голова закружилась, но она не смела останавливаться и лишь упрямо продолжала твердить одни и те же слова.

- Dimittite me, ut! (Оставь мне его!) - отчаянно взмолилась ведьма, поднимая взор пылающих яркой зеленью глаз к потолку.

И вот резкий порыв ветра захлопнул распахнутые настежь створки окна, погасив в комнате свечи и утопив всё в темноте. Лишь в неверном свете яркой луны за окном девушка увидела, что юноша вновь начал спокойно дышать, сначала тяжело и будто с неким усилием, но после оно выровнялось. Тяжело вздохнув, ведьма обессиленно повалилась на мягкий ковёр...

Утро наступило неожиданно быстро, солнечные лучи, которые пробивались сквозь неплотно задёрнутые шторы, настырно светили в глаза, отчего юноша недовольно жмурился и постоянно ворочался, стараясь спрятаться под одеялом. Приятный аромат горячего пряного супа дразнил и издевался над полусонным парнем, который ещё не успел проснуться до конца и сладко нежился в полудрёме, но долго это не могло продолжаться, и вскоре он всё же открыл глаза. Рана всё ещё больно ныла и тревожила Ричарда, но теперь его жизнь уже была вне опасности, а значит, в скором времени он вновь встанет на ноги и сможет взять в руки блестящую сталь, привычно сжимая в руках холодную рукоять собственного клинка. Ну, а пока оставалось лишь молча скрипеть зубами и терпеть, набираться сил и постараться поскорее поправиться, чтобы отблагодарить свою спасительницу.

- Ого, быстро же ты очнулся! - радостно воскликнула вошедшая в гостиную девушка.

В руках у неё уже дымилась на деревянном подносе наполненная горячим супом миска, над которой витал и клубился пар. Аккуратно поставив поднос на полированную столешницу, она наклонилась к лежащему юноше и, осторожно ощупав его лоб, наконец улыбнулась.

- Долго я спал? И ещё, большое тебе спасибо, Лина. Если бы не ты, то я бы уже наверняка умер... - начал было Ричард, но рыжеволосая девчушка, прижав указательный палец к его бледным губам, заставила его умолкнуть.

- Ишь, какой шумный, - рассмеялась она, присаживаясь на пододвинутое к дивану кресло.

Она была действительно рада, что парень жив и здоров, ведь именно ради этого она и старалась, и теперь её целью было поставить его на ноги.

- Всего лишь пару дней. Ну, а теперь тебе нужно поесть, - улыбнувшись, в лёгкой задумчивости проговорила ведьма, беря в руки дымящую тарелку с острым супом.

Зачерпнув ложкой немного горячего бульона, она аккуратно подула и поднесла к губам юноши, взглядом заставляя его отложить все дальнейшие вопросы и беседы на потом. Под этим пристальным взором изумрудных глаз ему ничего не оставалось, кроме как молча подчиниться и сдаться воле своей спасительницы.

Когда миска наконец-то опустела, Ричард блаженно закрыл глаза: сейчас он больше всего напоминал сытого и довольного кота, который нежился в лучах полуденного солнца, разве что парень не мурчал при этом, но сходство определённо было, что и заставило девушку тихонько засмеяться, глядя на этого довольного мальчишку.

Они долго беседовали. Лине было очень интересно, откуда же он взялся в этой глуши, как был ранен, и вообще что произошло. На некоторые вопросы он отвечал с большой неохотой, и потому чаще всего спешил перевести тему разговора в несколько иное русло, чтобы не приходилось вспоминать и уточнять все события, которые свалились на него в последнее время. Конечно же, он и сам задавал немало вопросов, многие из которых касались того, почему столь юная девушка живёт вдали от других селений, да ещё и совсем одна. Как оказалось, Лина выросла в этом доме вместе со своей покойной бабушкой, её мать живёт в одной из расположившихся неподалёку от леса деревень, но они не видятся с ней, а на вопросы "почему", девушка предпочитала вовсе не отвечать.

В основном Лина занималась знахарством и травами, жители многих деревень в округе часто посещали её, чтобы прикупить лечебных трав, настоев, и даже отваров. Денег за свои труды она никогда не брала, и потому жители просто помогали ей в тяжёлой для женских рук работе: дрова нарубить, крыльцо починить, крышу подлатать, ну и прочие мелочи, с которыми она сама не справлялась. И чем больше юноша узнавал о своей спасительнице, тем сложнее ему становилось, ибо он теперь не знал, как же ему отблагодарить девушку за спасение, ведь, как и прочие аристократы, он всё измерял в деньгах, даже человеческую доброту и любовь. И тут вдруг такое.

День ото дня юноша становился всё здоровее и здоровее: уже спустя несколько дней после разговора с Линой он смог самостоятельно подняться на ноги и даже успел дойти до крыльца, чтобы посмотреть куда ушла хозяйка дома, но под укоризненным взором этих бездонных зелёных глаз и коротких ругательств всё же поспешил вернуться обратно. Что уж тут поделать, он всё же гость. Но постепенно девушка смягчилась, когда поняла, что ей всё равно не удержать этого неугомонного паренька в доме. Она часто ловила его, тайком выходившего посреди ночи во двор, чтобы поупражняться и размять затёкшее от постоянного лежания тело, и прекратила пытаться его удержать. Но, чем быстрее выздоравливал Ричард, тем грустнее становилась она, ведь ей было прекрасно известно, что когда-нибудь он уйдёт, уйдёт и больше никогда не вернётся, а она вновь останется одна.

Вскоре юноша совсем окреп, и теперь Лине приходилось гонять его, чтобы он не пытался везде и всюду помочь ей, а то настырный юнец не давал ей даже спокойно воду из ручья принести, и его настойчивость была просто безграничной, а упрямству мог позавидовать даже пресловутый и наглый осёл. И потому в конце концов девушка всё же сдалась на милость своему рыцарю, и теперь ей не приходилось выполнять большую часть тяжёлой работы по дому и хозяйству. Даже в лес она ходила вместе с Ричардом, но об этом она сама попросила, так как особых навыков и умений в охоте у неё не было, поэтому вся надежда была лишь на него.

И вот настал тот день, когда парень окончательно поправился и теперь мог смело уходить. Взяв в руки меч, он с горящими от радости глазами извлёк его из ножен. Прозвучал чистый и мелодичный звон извлекаемой стали, но этот восторг быстро угас, и взгляд серебряных глаз вновь стал холодным и жестоким. Огромным усилием воли Ричард спрятал клинок обратно в ножны и, бросив на крыльце, вошёл в дом, где у окна сидела ведьма, молча наблюдая за ним.

- Лина. Я решился, - спокойно произнёс юноша, неспешно входя в комнату.

Девушка сидела к нему спиной и просто молчала, отчаянно стараясь сдержать внезапно нахлынувшие чувства, ибо ей не хотелось отпускать его, она не желала расставаться с этим нахальным и вечно ухмыляющимся мальчишкой, который сделал её жизнь по-настоящему яркой и прекрасной. Ей стало действительно страшно, почти так же, как и в тот миг, когда юноша был на грани смерти, а она пыталась его удержать, не позволить сорваться за эту призрачную черту, и вот теперь настал час для прощания.

- Я знаю. Это твоё право. Я не в силах тебе помешать, - едва прошептала ведьма.

Голос всё же дрогнул, но ничего поделать с этим она, увы, не могла. Ричард же молчал; он не спешил отвечать и лишь тихо подошёл к сидящей в кресле девушке, чьи изумрудные глаза так пленили его при первой встрече, тогда, в лесу. Он не желал уходить и не хотел оставлять её одну; и потому решил, что пора сказать всю правду.

- Лина, я не уйду. Ты и есть мой выбор, - спокойно сказал рыцарь, подойдя к ней и тихонько коснувшись её хрупких плеч.

Она неожиданно вздрогнула, не веря собственным ушам, медленно обернулась к юноше и, когда увидела привычную ухмылку на его бледных губах, несмело улыбнулась, всё ещё опасаясь, что это лишь видение, что это всего лишь сон, и на самом деле сейчас она проснётся, а его уже давно здесь нет. Но это не было сном, и Ричард всё так же молча стоял рядом с ней.

- Правда? - невольно вырвалось у девушки и, поднявшись с кресла, она прижалась к его груди, нежась в этом тепле, тепле его объятий, и, уткнувшись носом в его плечо, тихо всплакнула.

- Ну, чего ты ревёшь? Конечно, я останусь с тобой, - рассмеявшись, ответил он и покрепче прижал её к себе.

И даже в миг, когда отчаянье поглотило тебя всего и без остатка, ты не в силах позабыть свою любовь...


Уже целый год миновал с тех пор, как юноша решил остаться в тихом и уютном домике на окраине леса. Рана уже давно перестала напоминать о себе, и оставленные им воспоминания о войне успели стереться из памяти благодаря мирной жизни вместе с рыжеволосой красавицей. Кто бы мог подумать, что обученный и обагрённый кровью воин, цепной пёс, станет жить собственным трудом, а не привычной ему войной и убийствами. Наряду со своей любимой, Ричард занялся поиском и добыванием различных целебных трав, редких ингредиентов и просто охотой. Хотя, дабы не терять сноровку, он всё же не забывал про тренировки, но теперь вместо привычного меча в его руках был лук и колчан со стрелами. Правда, первое время это занятие давалось ему с огромным трудом, и посему даже Лина с лёгкостью могла утереть ему нос в стрельбе по мишеням, что частенько расстраивало парня, но сдаваться нахальной девчонке он не собирался. И потому, мало-помалу, стал побеждать, и с каждой победой его вера в новую жизнь лишь крепла.

После каждого такого "состязания" они вместе любовались закатом, сидя на деревянных ступеньках крылечка их маленького домика: молча держа друг друга за руки, они наблюдали за неспешным уходом дневного светила за призрачный горизонт. С того момента, как он решил изменить свою жизнь, он ни на миг не усомнился в сделанном им выборе. А его умение в резьбе по дереву постепенно переросло в настоящее искусство, и потому к ним всё чаще стали приходить жители окрестных деревень, ведь амулеты и талисманы пользовались огромной популярностью среди местного населения. Да и девушка многому смогла научить его. Хотя колдовать он никогда не пытался, более того, каждый раз лишь укоризненно качал головой, когда видел, как Лина тайком пользовалась магией в бытовых нуждах.

Да, тяжело жить с чародейкой, ибо то и дело приходилось уворачиваться от летающей в воздухе посуды, которая обычно сама собой раскладывалась по своим местам, хотя порой чары давали сбой, и кастрюлю или миску можно было обнаружить где угодно, но только не на полке. Но разве это проблема, если ты любишь? Конечно же нет, так что юноша был готов даже спотыкаться о частенько разбросанные по кухне тарелки, лишь бы эта нахальная и своенравная девчонка была рядом. Лина далеко не сразу решилась признаться ему, что на самом деле она колдунья, и потому живёт вдали от селений, чтобы не попасться на глаза святой матери инквизиции. Конечно же, сначала парень лишь рассмеялся, решив, что девушка просто шутит над ним, но вот когда по её щелку пальцев ему на голову рухнула полка, благо пустая, он поверил. Но плевал на это с высокой секвойи, так что рыжеволосая нахалка зря переживала и боялась, что, скажи она ему правду, и он тут же сбежит, исчезнет подобно предрассветной дымке под лучами восходящего из-за горизонта солнца.

Правда, бывали моменты, когда особенно уставший после двухдневной охоты юноша возвращался домой и прежде, чем быть обласканным и накормленным, был облит ведром ледяной воды и подвергался жестокой экзекуции в виде длительных нотаций. И каждый раз он лишь виновато разводил руками, мол, откуда же мне было знать, что я задержусь в лесу на ночь, на что девушка лишь недовольно топала ножкой, ожидая пока юноша полностью осознает всю тяжесть своей вины перед его любящей невестой, прежде чем смягчиться и наконец-то поцелует своего любимого. И вы думаете, жить с ведьмой легко? Ну-ну, как же.

Солнце ещё не успело выползти из-за горизонта, но за окном уже светало. Ричард, как и всегда, просыпался в это время, чтобы набрать дров и подбросить их в столь полюбившийся ему камин. Порой он мог часами молча сидеть в кресле и наблюдать за тем, как яркие язычки пламени неспешно пожирают сухую древесину поленьев, и каждый раз ему вспоминалась их первая встреча в лесу, когда ярко-рыжие волосы приятно щекотали кожу лица, а очаровательная улыбка не давала сказать даже слова.

Вот и сегодня, по обыкновению, парень тихо поднялся с кровати, оделся и так же тихо выскользнул из комнаты, чтобы не будить Лину раньше времени, ведь именно рано утром, на рассвете, он брал в руки выкупленный у одного из жителей ближайшей деревни старый меч. Он обменял его на один из вырезанных им из тёмного кедра амулет, и на протяжении полугода не говорил об этом своей любимой, ведь в тот день, когда он решил остаться, то обещал, что больше не возьмёт в руки оружие. Но эта жажда, неутолимая жажда сражения: её невозможно было унять, вот почему ему были необходимы эти утренние тренировки. А после, измученный и уставший, юноша шёл к бьющему неподалёку ключу, где чистая и ледяная вода была поистине целебной, после которой вся усталость исчезала сама собой, и лишь после этого он возвращался обратно домой, где его уже ждал горячий завтрак и любящая жена. Пожалуй, эти тихие и мирные деньки были лучшими в его жизни, ведь теперь его заботой стало лишь здоровье любимой, а не собственная жизнь, которая могла в любой момент окончиться на поле брани.

- Ты сегодня снова уйдёшь на ночь? - собирая со стола посуду, тихо спросила девушка, глядя в серебряные глаза Ричарда, надеясь отыскать в них тот неугасимый озорной огонь, который столь часто мелькал в его взоре.

Подперев щеку кулаком, парень лишь широко улыбнулся: обычно Лина не спрашивала его о таких вещах, а лишь просила возвращаться пораньше, чтобы тот, не приведи Бездна, не заблудился в лесной чаще. Вот только он уже давно успел изучить местность и потому без труда находил дорогу домой независимо от того, как далеко сможет забрести в поисках зверя или лечебных трав.

- Не знаю, но надеюсь вернуться к ужину, - привычно пожав плечами, отозвался парень, и этого было достаточно, ведь слово он умел держать, да и никогда дольше трёх дней не проводил в лесу, стараясь как можно скорее вернуться обратно, ведь инквизиция и правда была опасна, а потерять свою милую колдунью он боялся даже больше, чем встретиться лицом к лицу с демонами Сатаны.

- Уж постарайся, а то одной есть скучно, - рассмеявшись, ответила рыжеволосая девица и, наклонившись к пареньку, легонько щёлкнула его по носу, на что тот лишь поморщился и криво усмехнулся, шутливо дёрнув её за огненно-рыжую прядь.

Хотелось, чтобы это никогда не прекращалось, и оба они были вместе до самого конца, пока смерть не разлучит их, но даже после смерти он обязательно отыщет свою любимую маленькую ведьму.

- Иди уж, а то и правда опоздаешь на ужин, - улыбнувшись, произнесла Лина и, развернувшись, неспешно направилась в гостиную, тихо напевая что-то по пути.

Вздохнув, юноша покачал головой и, поднявшись из-за стола, начал собираться в дорогу.

Много времени ему не требовалось, так что вскоре вещмешок был собран, продукты упакованы, а юноша уже готов был отправляться на охоту. Сняв с крючка лук и колчан со стрелами, он одним движением закинул на плечо небольшой кожаный мешок, и спокойно направился к едва заметной тропке, что вела в самую гущу леса. Но прежде, чем он скрылся за густыми зарослями кустарника, девица успела догнать его и, привставая на носочки, нежно целовала его в щёчку, чтобы тот не забывал про то, что она ждёт его дома. Кивнув ей, юноша помахал рукой и скрылся в тени высоких елей...

*****


Грязные улочки тихой деревушки внезапно озарились неспешно идущей конной процессии закутанных в тёмно-серые мантии всадников. На спине каждого из них ярко алел косой крест, а со скрипевшей позади них телеги, на которой гордо высилось деревянное распятие, громко вещал невысокий и толстенький мужчина, лет сорока пяти на вид, с жирно блестящей лысиной и маленькими карими глазками, которые то и дело щурились от лучей полуденного солнца.

Святая Матерь Инквизиция. Спасение погрязшего в грехе и пороке человечества. Очистительный огонь Великого Творца, который словно гнойные наросты выжигает собой грешников и колдунов, которые и совращают мирных граждан империи. Инквизиторов не любили, чаще всего ненавидели, но в тоже время отчаянно боялись, ведь любой, кто осмелится бросить им вызов или же просто помыслить о подобном, мог стать следующим "грешником", которого святые отцы похоронят "на небесах", повесив на косом кресте.

- Покайтесь! Покайтесь, грешники! И да воздастся вам на небесах! - громко верещал инквизитор, вглядываясь своими глазками-бусинками в лица вышедших из домов жителей деревни.

Иногда бывали такие случаи, что кто-нибудь из жителей тайком пробирался к медленно идущей процессии и, в надежде на вознаграждение, выдавал кого-нибудь из соседей, которые, как якобы видывал, занимаются непотребствами всевозможными и всячески порочат и оскверняют имя святой матери инквизиции. Таких доносчиков тут же вознаграждали, после отлавливали названных ими "грешников" и прилюдно казнили прямо на центральной площади, громко зачитывая внушительный список преступлений, которые те никогда не совершали. Но никто не смел им возразить, и потому люди лишь молча наблюдали за кровавой расправой, а после долго оплакивали невинных жертв "правосудия" церкви.

Возле старенького двухэтажного домишки, который гордо именовался трактиром, серая процессия остановилась. Осадив гнедых лошадей и оставив их на попечении мальчика, служки гордо вошли в трактир, расталкивая по пути зазевавшихся посетителей, которые не успели убраться с их дороги. Гости из Святой Инквизиции были весьма редкими на западе империи, особенно в столь глухих районах, наверное, по этой причине хозяин заведения ошалело глядел на вошедших в его трактир путников, но, быстро справившись со своим удивлением, тут же поспешил усадить дорогих гостей за столы.

- День добрый вам, достопочтенные отцы-экзекуторы, - поклонившись, прошамкал старый трактирщик, усаживая путников за длинные дубовые столы и, долго унижаясь перед ними, кланялся, спрашивая о том, чего изволят достопочтенные и какими судьбами оказались в столь далёких краях, почти на самой границе светлой империи Дреммор, где начинается предгорье гномьего царства.

- И вам светлых дней. А прибыли мы с великой миссией, дабы просветить погрязшее в пороках человечество, - надменно бросил толстенький инквизитор, и, усаживаясь на лавку за столом, презрительно махнул трактирщику рукой, мол, неси нам поесть, да выпить, и лучше бы ему поспешить, иначе и его может постигнуть кара Великого Творца и Правосудия Святой Церкви. Скрывая своё отвращение за лестью и унизительными поклонами, хозяин трактира поспешил удалиться, дабы более не задерживаться в обществе "собачьей паствы", как за глаза называли "достопочтенных" инквизиторов. Вскоре в трапезную было вынесено мясо и дичь, целая бочка креплённого вина, которое обычно скупали на границе у гномов. Вновь поклонившись и льстиво улыбаясь, трактирщик вежливо поинтересовался, не изволят ли достопочтенные ещё чего, на что получил весьма грубый ответ, что ежели чего, то его позовут, и лучше бы ему не мозолить глаза отцам-экзекуторам.

- Достопочтенный отец Эгиль, тут к вам посетитель явился. Говорит, что у него есть ценная информация, - тихо шепнул вошедший в трактир послушник на ухо лысому инквизитору, на что тот ответил, чтобы свидетель подождал, пока святой отец окончит свою трапезу, а после он обязательно выслушает его.

Когда насытившийся инквизитор наконец соизволил подняться на второй этаж трактира, в одну из вежливо предложенных хозяином заведения комнату, то, усевшись за небольшую деревянную конторку, велел привести к нему ценного свидетеля.

В дверь несмело постучались.

- Входи дитя моё, - разрешил инквизитор, в ожидании сидя на деревянном табурете.

В тускло освещённую комнату медленно прошёл темноволосый юнец: всё его лицо было усыпано веснушками, а бледные голубые глаза то и дело сновали по сторонам, стараясь не встречаться со взглядом отца-экзекутора.

- Ну-с, и что же столь важного ты хотел мне сообщить? - каркающим голосом осведомился отец Эгиль, внимательно изучая вошедшего мальчишку маленькими карими глазками из-под сдвинутых густых бровей, которым, наверное, и гном мог бы позавидовать.

Юнец неловко переминался с ноги на ногу, не зная, с чего бы ему начать, да и как-то страшно было находится в одной комнате с инквизитором и говорить боязно тоже, но, всё же собравшись с духом, мальчишка смял в кулаке свою шапку и, сглотнув, начал свой рассказ.

Отец Эгиль внимательно слушал сбивчивый рассказ паренька и лишь изредка перебивал его вопросами, дабы уточнить интересующую его деталь.

- Значит, ведьма, говоришь. Что же, это действительно любопытно, - задумчиво протянул отец-экзекутор, потирая лысый подбородок и цепким взглядом крысиных глазок изучая "свидетеля".

- Как есть, святой отец, достопочтенный отец-экзекутор, как есть. Вот вам крест, - энергично затряс головой мальчонка и тут же перекрестился в подтверждение своим словам.

- Верю, верю, сын мой. Ведь не стал бы ты лгать святой матери инквизиции, мм? - приподняв левую бровь, произнёс лысенький инквизитор, глядя прямо в бледно-голубые глаза юноши, на что тот отчаянно замотал головой, и, после того, как отец Эгиль махнул ему рукой, тут же умчался прочь из комнаты, дабы получить своё вознаграждение за ценную информацию.

Ну, а сам инквизитор ещё долго сидел в одиночестве в скудно освещённой каморке и, размышляя над чем-то, совсем уж было забыл о таинственной ведьме, но, тут же вспомнив, хлопнул в ладоши и, поднявшись с табурета, неспешно заковылял к выходу. Прочие инквизиторы уже давно ожидали, пока достопочтенный отец-экзекутор отдаст им приказ, и они начнут охоту на колдунью, дабы после торжественно казнить её на центральной площади деревни.

- Ну что же, достопочтенные, пора бы нам выдвигаться, - отец Эгиль потирал в предвкушении веселья ладони, ибо ловля еретиков, грешников и колдунов было именно тем самым любимым развлечением для главы Северной заставы Святой Матери инквизиции. И вскоре собранные, закутанные в серые рясы всадники уже вовсю скакали к темнеющей невдалеке окраине мрачного леса.

Рыжеволосая девушка, тихо напевая, сидела в кресле у окна, и вышивала на белоснежном полотне столь запомнившийся ей герб на нагрудном доспехе Ричарда, который когда-то она впервые увидела у раненного и обессилевшего рыцаря. Она ещё даже и не подозревала о том, что значил этот вензель на самом деле, и почему двуглавый дракон держал в лапах меч и косой крест. Да, впрочем, она и не задумывалась над этим, ибо этот герб стал для неё символом судьбы, которая ниспослала ей того вздорного юношу.

Вечерело, и на улице уже начало темнеть; видневшиеся неподалёку ели уже скрывались в белёсой дымке сумерек, а юноша всё не спешил возвращаться, и оттого Лина начала было волноваться за него, как это обычно и случалось, когда тот задерживался на охоте. Но, мотнув головой, она лишь упрямо отгоняла эти мысли прочь. Ведь он обязательно вернётся, а значит, и беспокоиться нет смысла.

Неожиданный стук в дверь заставил её вздрогнуть. Кто бы это мог быть в столь поздний час, если не Ричард? Вот почему она так быстро подскочила на ноги и помчалась открывать входную дверь. Но это был не Ричард...

Мощный удар в живот отбросил девушку к стене, и, больно ударившись о бревенчатую стену, она со стоном опустилась на пол. С полок тут же посыпалась посуда, больно ударяя девушку.

Святая инквизиция.

Собачья Паства.

Лишь они могли такое совершить. Но рыжеволосая девчонка не была намерена сдаваться им без боя, и потому навстречу вошедшему воину тут же устремилось огненное заклятье. Послышался мерзкий запах горелой плоти, и едкий дым догорающих останков заставил заслезиться глаза. Но разве многое сможет сделать раненная колдунья против нескольких десятков обученных солдат? Вот именно, что немного, посему забегающие в прихожую инквизиторы довольно быстро сумели скрутить несчастную, и, методично избивая её, вывели во двор, где в свете чадящих факелов уже ожидала облачённая в серые рясы процессия. Вскоре она уже стояла на коленях перед низеньким и толстым отцом-экзекутором, который блаженно скалился, глядя на её разбитое лицо и кровоточащие раны на губах. Его кривая ухмылочка сладко шептала о том, что это далеко не все прелести, которые ожидают девушку, а значит - худшее ещё впереди, и надеяться на спасение нет смысла.

- Ну-с, здравствуй, моя милая еретичка, - весело прокаркал отец Эгиль, хлопая в ладоши; всем своим видом он показывал, как же он рад их встрече, на что девушка лишь презрительно сплюнула кровью перед ногами инквизитора.

Громко цокая языком, тот покачал головой, мол, какая невоспитанность, и где же твои манеры, всё же не на базаре стоишь, а перед Святой матерью инквизицией. Громкая пощёчина и глухой удар в живот заставили её изойтись в хриплом кашле, но гнев в глубине изумрудных глаз не угас, а лишь, наоборот, воспылал ещё сильнее.

- Гори в Аду, старый ублюдок! - плюнув прямо в лицо отцу-экзекутору, гордо ответила ведьма и, презрительно скривив разбитые губы, попыталась отвернуться, но держали её крепко, и она могла лишь безвольно стоять на коленях. Молча стирая рукавом кровавый плевок с правой щеки, отец Эгиль с размаху ударил девушку кулаком прямо в левую скулу, отчего та дёрнулась и бессильно обвисла в руках послушников.

- Мерзкая сука, скоро ты окажешься там, - злобно прошипел инквизитор, влепив девушке ещё один удар по лицу.

- Тьфу, бьёшь хуже, чем девчонка. Сукин сын! - рассмеявшись, проговорила Лина, сплёвывая на землю кровь.

Ей было не страшно, ведь Ричард останется жив, и до него эти псы не смогут добраться, всё же лучше, чем умереть обоим на костре.

- Не мне о тебя руки марать, грязная шлюха! - с мерзкой улыбочкой на тонких губах зашипел отец-экзекутор, и его глаза бусинки тут же опасно сощурились.

Отряхнув руки и вытирая их о серую рясу, инквизитор молча распорядился, чтобы ведьму грузили на повозку. Неожиданный удар заставил сознание девушки соскользнуть в темноту. Пока её крепили к косому кресту, защёлкивая тяжёлые кандалы, отец Эгиль уже вовсю возвещал о том, чтобы сожгли эту обитель зла, сожгли дотла, дабы ничего не осталось кроме пепла и золы. Пока послушники закидывали в окна горящие факелы, сам он уже взобрался на гнедого коня, и вместе с большей частью инквизиторов поспешил обратно в деревню. Последнее, что увидела девушка - это полыхающий ярким огнём домик, где она жила долгие годы.

Где она была счастлива вместе с Ричардом...

Полуденное солнце беспощадно светило прямо в лицо, пробиваясь сквозь плотно сомкнутые веки; всё тело болело и ныло, ссадины и раны неприятно жгло и щипало, и, стоило девушке открыть глаза, как пред её взором предстала центральная площадь деревни под кричащим названием Крепельня, что располагалась ближе всех к лесу и границе. Вокруг уже собрались толпы зевак, которые без особого интереса наблюдали за действиями инквизиторов.

- ...за колдовство, прелюбодеяния, похищения детишек, порчу и прочие злодеяния, ведьма по имени Лина приговаривается к неминуемой казни. И посему, волею Святой Матери инквизиции будет сожжена на позорном кресте, дабы честной народ мог и дальше жить в спокойствии и боле не подвергался злодеяниям еретички! - торжественно возвещал инквизитор, и его лысина жирно блестела в солнечных лучах.

Он был надут от гордости, подобно старому индюку, который вальяжно шествует по птичьему двору. Многие из жителей хорошо знали девушку, и она неоднократно помогала им лечить болезни и принимала роды у женщин, и потому многие были просто ошарашены услышанным, ведь никогда бы и подумать не могли, что добрая и отзывчивая Лина может оказаться ведьмой.

Разумеется, во всю эту ересь, которую столь торжественно произносил экзекутор, верили далеко не все, но и сделать они тоже ничего не могли, ибо помочь ей равносильно тому, чтобы сложить для себя костерок рядом с ней.

- Есть ли у тебя последнее слово, поганая ведьма? - надменно бросил отец Эгиль, обернувшись к прикованной к косому кресту девушке.

- Ага, горите в Аду, сукины дети, и пусть вас вечно преследуют ночные кошмары! - громко воскликнула рыжеволосая девчонка, изо всех сил дёрнувшись всем телом и звеня кандалами.

- Ну-с, коли так, то пора бы и начать, - скрестив руки на животе, экзекутор кивком головы давал команду поджигать поленья.

Горючее и дурно пахнущее масло, которым обильно были облиты брёвна, вмиг вспыхнуло от брошенного на них факела. Яркое пламя охватило тоненькую фигурку девушки, заставляя дёргаться и кричать от нестерпимого жара и боли. Горячие языки огня тут же начали лизать хрупкое тельце, и отвратительный запах горящей плоти и волос был повсюду, а ведьма всё кричала, кричала и дёргалась в агонии, отчаянно взывая о помощи.

- Ричааард! - истошно завопила она, вся охваченная пламенем.

- Я люблю тебяяя! Ричааард! - последний крик внезапно перешел в визг, а после девушка навсегда замолчала, поглощённая жарким огнём...

Стоит лишь раз окунуться в безумие, и ты уже никогда не сможешь вернуться обратно...

Обычно к полуночи Ричард был уже на пути домой, но в этот раз его изыскания завели почти к самым горам, где Мрачный лес внезапно обрывался и переходил в редкий сосновый перелесок, который упирался в горные склоны, которые являлись границей империи Дреммор с царством гномов Хайдор.

Воинствующий и низкорослый народ настоящих мастеров своего дела очень любил принимать гостей, правда, дальше верхних чертогов мало кого приглашали, ведь для подобного нужно было быть не просто гостем, но и верным другом. Так вот, гномы часто выходили на границу империи: их можно было встретить во многих окрестных поселениях, где они торгуют оружием, пивом и вином, или же просто отдыхают, хотя частенько они совмещают это с работой. Нередко они захаживали и к Ричарду с Линой, дабы прикупить некоторые травы и зелья, поэтому юношу здесь знали, и хорошо знали. Бывало, что особенно подвыпившая компания подгорного народа ночевала у них дома, а после, с первыми лучами солнца возвращались на границу. Сам же юноша тоже не раз был Хайдоре, но делал это весьма редко и никогда не задерживался там, больше предпочитая ночевать под чистым небом и на свежем воздухе, чем в окружении холодного камня под землёй.

В этот раз ему потребовались одни весьма редкие цветы, которые росли исключительно на северных склонах Хайдорского хребта. Достать их было не так-то просто, да и найти, кстати, тоже, но парень никогда не сдавался, и потому, рано или поздно, ему всё же удавалось отыскать горные розы. Это были красивые цветы: их маленькие чёрно-красные бутоны чем-то напоминали горлышко от бутылки, но от их запаха у людей начинает кружиться голова, поэтому их ещё часто называют дурными розами. Из цветков этого растения изготавливался отвар, который снимал головную боль и жар, весьма полезное свойство, но достать хотя бы парочку таких бутонов - дело достаточно трудоёмкое. На этот раз поиски заняли почти весь день, и лишь к сумеркам парню удалось обнаружить несколько таких цветочков. Пока он спускался со склонов, уже почти стемнело, благо лунный свет ещё хоть что-то освещал, и вскоре парень оказался на предгорье.

Полночь наступила быстро, застав путника на границе леса где-то посреди соснового перелеска. Благо он уже давно привык к тому, чтобы спать под открытым небом, да и заботливая Лина, как всегда, умудрилась незаметно упаковать в его кожаный вещмешок побольше припасов и воды, поэтому голодать пареньку не приходилось.

Остановившись возле невысокой сосенки, юноша скинул с плеча лук и колчан со стрелами. Опустившись на землю, он развязал шнурок на сумке и после недолгих поисков приятно удивился. Как оказалось, рыжеволосая девчонка каким-то уму непостижимым образом смогла засунуть туда тёплый плащ, который Ричард постоянно забывал взять с собой. Эта диковинная находка вызвала на бледных губах парня тёплую улыбку. Тряхнув головой и отставив мешок в сторону, юноша поднялся на ноги и, оглядевшись, направился к поваленному от недавней грозы дереву. Отстегнув от пояса небольшой топорик гномьей работы, который был ему подарен одним знакомым мастером, Ричард быстрыми и отрывистыми ударами нарубил целую охапку еловых ветвей, и, расстелив их под выбранной им для ночёвки сосной, тут же отправился на поиски дров для костра.

Ранее ему уже доводилось ночевать близ горных хребтов, и потому он знал, что ночи здесь ветреные и очень холодные, так что жаркий огонь не станет лишним. Порыскав по округе, парень вернулся с целой охапкой сырых дров. Уходить далеко на поиски сухих ветвей было глупо, ведь призрачного света от серебристой луны было недостаточно для того, чтобы нормально ориентироваться, а заплутать здесь было легко и потом до самого утра ходить в поисках нужного дерева.

Скинув дрова в одну кучу, парень опустился на корточки и осторожно, лезвием топора, начал выкапывать в каменистой почве небольшое углубление для кострища. Разводить огонь в хвойных лесах всегда нужно очень осторожно, ведь опавшая на землю сухая хвоя могла легко вспыхнуть, а после ты уже очнёшься на небесах. Закончив с выкапыванием ямы для костра, юноша аккуратно уложил ветки в форме "колодца", а после, порывшись немного в сумке, достал плотно закупоренную металлическую флягу с остро пахнущей жидкостью тёмно-бурого цвета. Гномье масло, прекраснейшее горючее, состав которого на протяжении долгих веков тщательно хранится в секрете. Оно горит очень ярко и долго, выделяя огромное количество жара, которого хватало для того, чтобы плавить металл, поэтому выкупить его у гномов было нелёгкой задачей, да и стоило дорого, а гномы, сами знаете, довольно скупые парни. Ричарду посчастливилось получить немного этого масла у одного кузнеца подгорного племени в обмен на одну услугу, которую тот для него выполнил в своё время, поэтому флягу со столь ценным горючим юноша бережно хранил и использовал лишь в тех случаях, когда нет возможности разжечь сырые после сильного дождя поленья. Прямо как в этот раз.

Плеснув немного на мокрые ветви, парень осторожно чиркнул огнивом над костром; посыпались искры, и масло тут же вспыхнуло тёмно-алым огнём. Хорошенько закрутив пробку, он спрятал флягу обратно на дно сумки. Жаркое пламя костра приятно согревало озябшие руки, а свет от него хорошо освещал окрестности. Конечно, выследить его было проще простого, но люди здесь ходили редко, а мародёры предпочитали хаживать вдоль границы вдали от Мрачного леса, так что опасности не было.

Наскоро перекусив вяленым мясом и свежеиспечённым хлебом, юноша отцепил от мешка небольшой котелок и налил в него немного воды из тех запасов, которые взял с собой из дома. Подвесив котелок на небольшую треногу над костром, он терпеливо дождался, пока вода в котле закипит и начнёт булькать, после чего, достав из кармана небольшой узелок, высыпал из него немного приятно пахнущих сухих трав. Помешав кипящее варево, он подождал, пока отвар настоится и хорошенько закипит. Зачерпнув немного деревянной плошкой, Ричард налил отвар, больше похожий на травяной чай, в глубокую чашу и, немного подув на него, сделал несколько глотков горячего напитка. Испустив блаженный вздох, парень почти сразу почувствовал приятное тепло в продрогшем теле и лёгкое расслабление в уставших после долгой дороги мышцах. Допив чай, он осторожно снял котелок с огня, и, подбросив несколько поленьев в костёр, плотнее закутался в тёплый плащ тёмно-бордового цвета и поудобнее устроился на мягкой молодой хвое, а после закрыл глаза.

Тёплые лучи восходящего дневного светила разбудили спящего странника, возвещая о том, что пора бы уже выдвигаться в дорогу. Потянувшись и размяв затёкшие мышцы, парень поднялся на ноги и, затоптав ещё тлеющие угольки ночного костра, быстро допил остывший травяной чай и начал собирать вещи. Завернув плащ обратно в вещмешок и цепляя на него котелок, путник привычным движением закинул сумку на левое плечо и, подобрав с земли свой лук и колчан со стрелами, бодро зашагал в лесную чащу.

По дороге домой он то и дело встречал на своём пути летящий меж тёмно-зелёной листвы пепел и золу, что очень насторожило юношу: всё же пожары здесь были огромной редкостью. Тогда откуда же могло взяться так много пепла? Постепенно ускоряя шаг, он почти бежал вниз по склону, спеша на окраину Мрачного леса. То, что предстало его взору, когда он выскочил из леса, продираясь сквозь опаленные кустарники, невозможно было передать словами, ибо это был шок, настоящий испуг, дикий вопль разъярённого зверя.

На месте маленького домика ещё дымились и тлели угли; повсюду были следы от копыт и глубокая колея от телеги...

Испуганный увиденным, он добежал до развалин их с Линой маленького дома, где на крыльце под опалёнными брёвнами нашёл обугленное тело. Высокий и крепкий мужчина; его грудь была прожжена насквозь, грязная серая ряса вся была в подпалинах, а на шее болтался покрытый гарью косой крест.

- Инквизиторы... - сквозь зубы прорычал Ричард и, наклонившись к телу, сорвал с убитого косой крест, символ веры в Великого Творца, который носили все служители Святой Матери инквизиции.

Поднявшись на ноги, он хорошенько пнул мёртвое тело, сбрасывая его с прогоревших ступенек крыльца. Сказать, что он был взбешён, значит, не сказать ничего вовсе, ибо его охватило настоящее безумие: ярость и гнев, злоба и ненависть. В течении часа он бесцельно блуждал по обгоревшим развалинам бывшего дома в поисках хоть каких-нибудь улик, которые смогли бы ему помочь найти пропавшую девушку. Но все его попытки были тщетны. Изучив рассеянные по всей поляне следы от лошадиных копыт, юноша пришёл к выводу, что здесь побывали служители инквизиции, именно ищейки, а не рядовые послушники, ведь ему хорошо были знакомы эти подковы: шестигранная звезда и крест в её центре.

Главы Святых застав.

Но какая именно здесь побывала? Неужто Западная застава очнулась от долгого сна? Куча вопросов - и никаких ответов, лишь ещё больше разных вопросов, которые, словно снежная лавина, свалились на его голову.

Долгое время он ещё стоял на коленях посреди пепла и золы на пожарище бывшего дома и выл, словно раненный зверь, которого лишили всего, хотя ведь его и правда лишили всего... Всего того, чем он так дорожил; и теперь лишь месть, лишь кровь и жажда убийства пылали в его надломленной душе.

Разбирая обгоревшие брёвна и доски, он случайно наткнулся на опаленную дубовую дверь погреба, где когда-то спрятал свой меч и доспехи, обещая, что больше никогда не возьмёт в руки оружия. Сейчас пришло время предать эту веру, ошибочную веру в мирную и спокойную жизнь, а значит - пора вновь взять в руки холодный металл рукояти древнего клинка и начать мстить, мстить каждому, кто повинен в смерти его любимой.

Рывком отворив дверцу погреба, юноша неспешно спустился во тьму подвала. Послышался звон падающих предметов, разбитой посуды, и вот, наконец-то, он вытащил из дальнего, заваленного всяким хламом угла пыльный деревянный ящик. Поднявшись обратно наверх, Ричард отбросил крышку сундука. В свете неспешно заходящего за горизонт солнца блеснул полированный металл: тонкая гравировка на серебряных ножнах, сверкание рубина в крестовине, и толстый слой пыли. Сдув пыль со своего меча, парень осторожно извлёк его из сундука и, держа на раскрытых ладонях, долго смотрел на столь знакомую, но, в то же время, давно забытую гравировку, изучая и воспроизводя в своей памяти каждую деталь, словно возрождая давно утерянные воспоминания. Наконец, вздохнув, он извлёк клинок из ножен. Послышался мелодичный звон стали - и в свете заходящего светила блестящее лезвие меча сверкнуло багровым пламенем заката.

- Лишь месть. Месть ради убийства. Убийство ради мести, - тихо произнёс Ричард, поднимая клинок выше.

В серебряных глазах вновь промелькнуло хладнокровие прирождённого убийцы, и теперь он не отступит, ни шагу назад, лишь месть, лишь кровь, лишь смерть.

- Клянусь Вековечной Тьмой! Клянусь Великой Бездной! Клянусь собственной душой, что отомщу за тебя! Отомщу за смерть моей ведьмы! Каждый, кто причастен к этому, будет казнён. Без жалости и милосердия! - громко прорычал юноша, полоснув руку лезвием меча.

Холодная сталь тут же обагрилась кровью, словно только и ждала, когда ей дадут возможность утолить жажду, жажду убийства.

А парень всё стоял, молча наблюдая за заходящим за горизонт солнцем, и алая кровь капала в пепел и золу его жизни. С оглушающим звоном он вогнал клинок обратно в ножны, и, надев перевязь, закрепил их у левого бедра. Достав из сундука алый плащ, плащ Святых Рыцарей, одеяние цепных псов Святой Церкви, юноша набросил его на плечи и, накинув на голову широкий капюшон, неспешно побрёл в сторону ближайшей деревни, дабы разузнать хоть что-то о случившемся...

Если у человека отнять всё, то он возжелает забрать жизнь того, кто это сделал, и знайте, самый опасный враг это тот, кому уже нечего терять...


На окраину деревни неспешно опускались сумерки, дневной свет постепенно тускнел, краски становились бледнее, и грязные улочки всеми богами забытой деревушки становились ещё более мрачными. В отличии от многих городов империи, где жизнь текла сутки напролёт, и шум не стихал ни на минуту, в селениях близ границы с наступлением сумерек неожиданно всё затихало. Звуки тонули в надвигающейся темноте, во многих окнах не было видно даже отблеска мерцающего света от тлеющих на подоконниках свечей. Все жители разбредались по домам, запирали двери и ставни, и лишь озлобленные дворовые псы поднимали громкий лай, когда по одной из грязных улиц медленно брёл закутанный в плащ странник.

Таверна располагалась на главной площади. Именно туда и двигался путник, что было вполне обычным явлением: всё же именно с наступлением вечера туда стекался весь рабочий люд, дабы отдохнуть, поделиться новостями, или же просто напиться пива и вина. По пути в таверну ему встретилась уже изрядно подвыпившая компания местных мужиков, одного из которых немилосердно бранила жена и грозилась не пускать домой до самого утра, пока жуткий перегар не исчезнет. Стоявшие полукругом друзья несчастного дружно гоготали и всячески подбадривали своего приятеля, мол, баба молчать должна, когда мужик говорит, однако ему это мало помогло, так что стоило ему набраться смелости, чтобы перекричать свою супругу, как та тут же с размаху залепила ему по голове какой-то палкой. Раненный борец с несправедливостью почти сразу же утих и теперь, под громкий хохот собственных дружков, молча выслушивал гневную речь жены. Пришедшие вместе с ней бабы, воодушевлённые победой своей подруги, всё больше распалялись и теперь дружно бранили и обвиняли нерадивых мужиков едва ли не во всех смертных грехах. Вся эта семейная ссора, больше похожая на коллективное осуждение, мгновенно стихла, когда из темноты забора показался кроваво-алый силуэт.

Широкий капюшон скрывал лицо неспешно идущего человека, на его груди висел оплавленный и покрытый гарью косой крест Святой Инквизиции; походка была ровной и уверенной, и, пусть при нём не было замечено оружие, но чернеющий на спине герб говорил о многом. Нечасто можно было встретить Алых Рыцарей Церкви, и от того их боялись, боялись куда больше, чем приезжающих за налогами инквизиторов, которые подчистую выметали деньги у честного населения, а порой и казнили за "грехи". Перед незнакомцем расступились, дабы пропустить его к стоявшему неподалёку трактиру. Бабы тут же зашушукались между собой, а разинувшие рты мужики тут же поспешили спрятаться за спинами своих жён, но стоило незнакомцу немного сбавить шаг, как вновь наступила тишина. Быстро достигнув покосившихся ступеней, он криво усмехнулся и распахнул дубовые двери старого трактира.

Внутри вовсю гулял народ, повсюду слышался пьяный гогот и шуточки, кто-то резался в карты и шумно выяснял отношения, иные же, малость перебрав с пивом, пытались заигрывать с молоденькими девушками из прислуги, которые то тут, то там мелькали меж дощатых столов, разнося подносы. Но когда на пороге заведения появился путник, шум стих, крики плавно превратились в тихие шепотки; все молча взирали на гостя, но никто не осмеливался хоть как-то поприветствовать его, и потому продолжали буравить его взглядом, и лишь старый трактирщик вежливо поклонился вошедшему в зал человеку. Игнорируя прочих посетителей таверны, он спокойно прошёл к дальнему столу из грубо отделанных дубовых досок, из-под надвинутого на лицо капюшона виднелась чёрная ткань шарфа, которая закрывала нижнюю часть лица, потому никто и не мог разобрать личности таинственного посетителя.

- Чаво нынче изволите, сударь? - негромко прошамкал хозяин заведения, обращаясь к незнакомцу, на что тот лишь поднял голову и, взглянув на трактирщика, жестом указал ему на то, чтобы тот присел за стол.

Старик молча подчинился столь странному посетителю и, остановив проходящую мимо девушку, попросил принести им вина и горячей закуски, на что та поспешно кивнула и, ускоряя шаг, отправилась на кухню. Трактирщик вмиг напрягся, когда встретился с холодным взглядом серебряных глаз гостя, а тот лишь молча достал из кармана плаща покрытый пеплом и запёкшейся кровью медальон. Швырнув его на столешницу, незнакомец в ожидании ответа посмотрел на хозяина таверны, который при виде кулона весь побледнел, словно увидев привидение, которое швырнуло в него камень.

- Кто? - наконец-то произнёс парень, что вызвало у старика немое изумление, ибо тот узнал обладателя этого голоса, но холодные нотки металла заставили его сглотнуть.

- Ричард? Ты ли это? - в удивлении воскликнул он, на что юноша молча кивнул и, постучав указательным пальцем по столешнице, заставил того на мгновение умолкнуть и начать озираться по сторонам.

Посетители трактира уже давно успели вернуться к своим делам и лишь изредка кидали любопытные взгляды на сидящих за дальним столом людей.

- Это ж что за маскарад такой? И... - начал было старик, как его тут же прервал громкий стук в дубовые двери, от которого они тут же распахнулись, и на пороге трактира прямо из темноты улицы возникли три невысокие, коренастые фигуры с топорами на поясе.

Гномы.

Только эти ребята могли так громко заявить о себе. Ещё раз стукнув обухом топора о дверной косяк, один из гномов направился к барной стойке, где по обыкновению находился хозяин таверны, однако не найдя его там, шумная троица начала озираться по сторонам в поисках старика. И вот когда их взору предстала картина того, как трактирщик в изумлении сидит перед облачённым в алый плащ незнакомцем, они в одно мгновение обнажили боевые топоры и ринулись на выручку своему давнему знакомцу.

Достигнув дальнего столика, один из гномов с громогласным криком "За Хайдор!" ударил лезвием топора по дубовым доскам столешницы: щепки полетели во все стороны, и потому сидящий за столом юноша одним ударом ноги откинул стул вместе со стариком подальше от разъярённого гнома, а сам спокойно развернулся и теперь уже стоял рядом со стеной. Пока гном вытаскивал свою секиру из столешницы, двое его товарищей уже надвигались на юношу, лезвия их топоров хищно блестели в неверном свете десятка пылающих свечей. Медленно тесня своего противника к стене, гномы напрочь позабыли о судьбе своего знакомого; сейчас их больше интересовал таинственный человек в алом плаще, которого нужно было быстренько убить, забыть и избавиться от тела. Разумеется, силы обеих сторон были неравны, и потому обезумевшая от предстоящего шоу публика уже вовсю бушевала в таверне: повсюду были слышны ставки. Народ ставил на гномов, и в ожидании крови жители громко подбадривали коренастых воителей подгорного народа. Оба воина явно не собирались долго возиться с незнакомцем, а тот, в свою очередь, вовсе не собирался отступать, вот только и нападать тоже не был намерен, посему в его руках не было оружия. Молча отходя всё дальше, юноша оценивал сложившуюся ситуацию, и пока он думал, то успел оказаться в полукольце уже из трёх гномов, которые продолжали оттеснять его всё дальше. Решение пришло совершенно неожиданно, всё же сражаться против троих было занятием глупым, да и на самоубийство парень явно не подписывался. Отошедший от шока трактирщик внезапно преградил гномам дорогу, расставляя руки в стороны, и те на секунду опешили.

- Прекратите! - громко завопил старик, но этого было недостаточно для того, чтобы утихомирить буйную троицу, но достаточно для того, чтобы незнакомец, откинув полы красного плаща, с мелодичным звоном стали извлёк меч из висящих у бедра ножен.

Этот жест был расценен как вызов, потому-то один из троицы, гордо вскидывая топор над головой, ринулся навстречу серебристому лезвию клинка.

- За Хайдор! - произнося боевой клич, широкий гном бросился на противника, игнорируя крик трактирщика, и, занося секиру, нанёс удар, целясь прямо в грудь незнакомца.

Это был тот же самый гном, который некоторое время назад одним мощным ударом разрубил дубовый стол на две половины, однако в этот раз это был не стол. Юноша не раздумывал и потому полностью доверился своим инстинктам, делая шаг назад, а затем молниеносным движением ударив мечом по обуху секиры, чем и заставил своего противника податься слегка вперёд, а после, сбив направление смертельного удара, избегая поражения на первых секундах поединка.

Народ в таверне бушевал, жажда крови затуманила рассудок людей: они жаждали представления, они жаждали крови и звона стали. В этом хаосе и оглушающем шуме было трудно сосредоточиться на сражении, но оба противника не были новичками в дуэлях и потому молча взирали друг на друга, готовясь продолжить поединок.

Первым не выдержал гном. В очередной раз ринувшись на юношу, он размахнулся своим топором, норовя разрубить его надвое. Увернуться от такого удара было невозможно, и потому незнакомец молча выставил перед несущимся со свистом топором серебряное лезвие меча. Удар отбросил паренька в сторону, едва не переломав ему рёбра. Искры от столкнувшейся стали разлетелись во все стороны. С шумом выдохнув, юноша попытался сделать шаг навстречу противнику, но близко подойти к разгорячённому дракой гному было крайне опасным занятием. Да и сами подумайте, если тот машет топором, то как же к нему подобраться, чтобы ударить? Но незнакомец явно не собирался больше отступать, и потому, уворачиваясь от следующего удара, нанёс ответный. Вновь мощный удар едва не выбил меч из рук парня, но теперь он был достаточно близко, чтобы атаковать. Молниеносным движением клинка юноша перерубил топорище гнома, и тяжёлое лезвие секиры с громким звоном рухнуло на дощатый пол трактира. Гном был настолько поражён, что не сразу заметил, как холодная сталь меча застыла у его горла. Юноша молчал, как и все в зале; никто не ожидал такой подлости, но, постойте, разве вы знаете ещё хоть один способ одержать верх над закалённым в сражениях гномом? Удивлённый взгляд тёмно-карих глаз уставился на незнакомца, который спокойно убрал клинок и, с лязгом вогнав его в ножны, стоял напротив гнома.

- Всё! Хватит, судари мои! Достаточно! - хлопнув опешившего от произошедшего гнома по плечу, воскликнул старый трактирщик и жестом указал компании занять один из дальних столиков вдалеке от злобных взглядов толпы, которая так и не смогла насладиться кровавым шоу.

Юноша молча наклонился, поднимая с пола обрубленное лезвие боевого топора, а затем, не говоря ни слова, протянул его стоявшему рядом гному, который всё это время продолжал сжимать в руках ныне бесполезное топорище.

- Это был великолепный топор, Рофур, извини за него, - спокойно произнёс юноша, когда гном осторожно взял из его рук обломок своего топора.

Столь неожиданные слова заставили его вздрогнуть, удивлённо взглянув на стоявшего перед ним человека. Воин едва не выронил лезвие из рук.

- Ричард, ты ли это? - не веря собственным ушам, пробасил гном, на что парень лишь кивнул ему в сторону стоявшего неподалёку от них стола, куда уже направились двое других гномов и старый трактирщик, который по дороге предъявил им о том, что теперь они должны ему ещё и за разрубленный стол.

Одному лишь Аунэ известно, как тяжело гномы расстаются со своими деньгами, и потому после долгих попыток сбить установленную стариком цену несчастные всё же сдались и потому молча отдали ему блестящие серебряные монетки. Казалось, что они сейчас разрыдаются, и потому, подойдя к барной стойке в постигнувшем их "отчаяние" и "обиде" на грозного трактирщика, оба гнома заказали аж целую бочку пива, дабы залить своё "горе".

- Зачем ты напялил на себя эти тряпки, Ричард? - оторвавшись от огромной деревянной кружки, осведомился Рофур, который всё ещё оставался под впечатлением от случившегося, однако стоило рядом с ним появиться пузатой бочке с пивом, как он со словами: "Да и гоблин с ним!", тут же позабыл обо всём. Двое его товарищей были представлены им как Даин и Кибур: как оказалось, они давние знакомые старины Рофура и в деревне оказались случайно, так как просто не успели к назначенному времени явиться на место встречи с одним купцом в Даммате, который сделал крупный заказ на оружие у гномов Хайдорского хребта.

- Так нужно, братец гном, - усмехнувшись, ответил юноша.

Теперь-то он снял шарф и скинул широкий капюшон алого плаща, и гномы смогли наконец разглядеть лицо совсем ещё юного парня с растрёпанными седыми волосами, уже успевшего заслужить уважение всей троицы. Прерывая милую беседу старых знакомых, трактирщик осторожно положил на столешницу серебряный медальон в виде клинка, который обвивала лоза. Работа была явно эльфийская, очень качественная, и потому при одном лишь взгляде на столь редкую вещицу вызвала у гномов кривую ухмылку.

- Ты хотел знать, что случилось, так ведь? - спокойно спросил трактирщик, подсаживаясь к ним за стол, и после того, как юноша молча кивнул в ответ, старик продолжил.

- Инквизиция была тут на днях. Шумные твари, наглые и жуть какие надменные паскуды. Всю деревню перебаламутили. Всё вещали тут о спасении и очищении от грехов, - сплюнув на пол, произнёс старик и, наполнив кружку пенящимся пивом, сделал несколько приличных глотков.

- Говорили, мол, Северная застава их послала сюда. Вот они и заявились, как к себе домой. Пили тут, долго сидели, а ещё к ним паренёк приходил, рыжий такой, Одвина сын вроде. После этого инквизиторы как с цепи сорвались и умчались. Вернулись далеко за полночь, праздновали тут что-то. Ну а утром Лину казнили на центральной площади, обвинив в колдовстве и злодеяниях. Но я же знаю, что Лина бы никогда нам зла не причинила, и что брехня это всё... - отставив кружку, добавил Осфир, и его тёмные глаза увлажнились при одном лишь воспоминании о том, как бушевал и гоготал народ под крики заживо сжигаемой девушки.

- Северная застава, говоришь... - нарушив повисшее молчание, тихо произнёс Ричард сжимая медальон в кулаке.

В серебряных глазах юноши плескалось безумное пламя ненависти и гнева; если бы трактирщик не знал его, то наверняка бы уже постарался отойти подальше, а то мало ли что в таком состоянии может учудить человек. Но вместо этого старик лишь молча и понимающе потрепал парня за плечо.

- Осфир, ты уверен, что к ним приходил сын Одвина? - сквозь зубы проговорил юноша, сильнее сжимая кулаки, да так, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

Гномы молчали, стараясь не вмешиваться в этот разговор, всё же дело нешуточное, да и с инквизицией были счёты у всех.

- Да вроде бы он... А ты что уже там удумал? - немного задумавшись, произнёс Осфир.

- А сам-то как думаешь? - изогнув левую бровь дугой, отозвался Ричард, и на бледных губах его промелькнула зловещая усмешка, которая не на шутку встревожила всю компанию за столом.

Конечно, все понимали, что оставлять всё, как есть, нельзя, но и убийства ничем не помогут. Оставалось только попытаться втолковать это охваченному ненавистью парню, который молча игнорировал их слова, лишь изредка пожимая плечами, мол, не ваше это, собственно говоря, дело, что я буду делать, поэтому спустя какое-то время все просто замолчали. Даже пьянчуге Кибуру уже пиво в горло не шло, и потому он с досадой смотрел на дубовые доски стола.

- Ладно, сидеть здесь в ожидании чуда я не собираюсь, - стукнув пустой кружкой по столу, наконец прорычал юноша, и неспешно поднимаясь из-за стола, направился к выходу, однако широкоплечий Рофур остановил его.

- Ну уж нет, братец, один ты точно не пойдёшь, - покачав головой, уверенно проговорил гном, держа парня за рукав, дабы тот не ускользнул из таверны без него.

Понимающе кивнув, Ричард дождался, пока трое гномов расплатились с Осфиром и направились следом за ним. Прежде чем выйти, юноша бросил трактирщику медальон.

- Лина хотела подарить его твоей дочери, Кайрине, - холодно произнёс юноша и, не дождавшись ответа, вышел из заведения, оставив старика в недоумении сжимать окровавленный подарок.

На улице уже давно было темно, дело шло к зиме, изменчивая осень постепенно уступала, и оттого ночи с каждым днём становились всё холоднее и холоднее; в такую погоду лучше всего сидеть дома, возле горящего камина, в тёплом и уютном креслице. Однако довольно странной компании из трёх гномов и закутанного в алый плащ человека было не до посиделок дома. Ледяной ветер, дувший с вершин Хайдорского хребта, беспощадно трепал полы плаща, так и норовя сорвать его, но разве это может стать преградой? Нет, ибо сейчас всё, что творилось вокруг, было незначительным.

- Ричард, ты уверен, что хочешь это сделать? - негромко спросил Рофур, всё ещё пытающийся образумить своего друга, который намеревался вытрясти из доносчика всю информацию и, если понадобиться, вместе с потрохами.

- Я не оставлю это без ответа, - холодно отозвался юноша.

Он даже не обернулся к идущему рядом с ним гному; все его мысли были заняты тем, как он будет выбивать из ублюдка всю информацию об инквизиторах, которые забрали у него любимую. Идти оказалось не так уж и далеко. Одвин - это один из старейшин деревни, очень уважаемый старик, который в молодости своей был сотником на службе империи, но затем в силу своего преклонного возраста был разжалован и сослан на границу, где отныне и командует крохотным отрядом из старых вояк имперской армии, которые были так же сосланы на случай, если вдруг станет неспокойно и шайки разбойников вновь зашевелятся на торговых трактах близ окрестных сёл и деревень. Подойдя к дому старого сотника, процессия остановилась. Молча переглянувшись, трое гномов направились к двери дома и, громко постучав, стали ждать, пока кто-нибудь откроет её. Сам же юноша стоял чуть в стороне: наброшенный на голову капюшон алой мантии скрывал лицо в тени, а чёрная ткань шарфа, которая была надвинута на лицо, полностью лишали его каких-либо узнаваемых для хозяев дома черт.

- Кого там Элвэйн принёс?! - послышался полусонный возглас женщины, а после входная дверь чуть приоткрылась, и в щель высунулась увенчанная тёмными прядями голова.

Жена старого сотника была женщиной прямолинейной и не из робкого десятка, потому при виде трёх вооружённых гномов и незнакомца в плаще лишь хмыкнула и позвала мужа.

- Ну-с, с чем пожаловали, господа? - пробасил седовласый старик, окидывая гостей оценивающим взглядом, на случай, если те вздумают что-нибудь сотворить.

Юноша жестом остановил своего друга, который уже собирался вступить в разговор с хозяином дома и пояснить причину своего столь позднего визита, и молча выступил вперёд, поравнявшись взглядом со старым воякой.

- Уйди с моего пути, иначе умрёшь, - жёстко ответил незнакомец, что вызвало у сотника лишь кривую ухмылку.

Открывая дверь пошире, мужчина показал парню зажатый в руке меч, мягко намекая на то, что трижды он плевал на вооружённых гномов и Рыцаря Церкви на его пороге. Жест, достойный уважения, но сейчас Ричарду было не до церемоний и прочих норм приличия, и потому он молча выхватил из ножен серебряный клинок и одним ударом ноги в грудь отбросил старого сотника вглубь прихожей. Послышался грохот падающей на пол посуды; гномы уже успели вбежать в дом и связать хозяина по рукам и ногам, кричащую и норовящую их ударить тяжёлой сковородкой женщину тоже, при этом пришлось ещё и заткнуть ей рот, чтобы хоть немного отдохнуть от её воплей и проклятий.

Проснувшийся от шума сын Одвина, Исон, попытался было помочь своему отцу, но, наткнувшись на стоявшего в гостиной парня, тут же был сбит с ног и отброшен к дальней стене комнаты. "Захват" длился считанные минуты, пока всех домочадцев связали и усадили в гостиной. Пузатый и рыжебородый Даин успел проголодаться, ибо нормально поесть в трактире ему так и не дали, а одним пивом сыт не будешь, исключение - Кибур, который мог сутками хлестать пиво и при этом оставаться совершенно довольным жизнью и без всякой еды. Усадив темноволосого мальчишку на старенький табурет, Рофур молча отступил в сторону, неодобрительно покачав головой, мол, так дела не делаются, но Ричарду было совершенно наплевать на это.

- Ну здравствуй, Исон, - холодный тон юноши заставил мальчишку вздрогнуть от испуга, и, нервно заёрзав на табурете, он судорожно сглотнул, боясь даже ответить, но стоило ему взглянуть на суровое выражение лица своего отца, как он тут же собрался с духом и, гордо взглянув на незнакомца, сплюнул на пол.

- Похвально, но неверно, - разочарованно покачав головой, произнёс юноша и с размаху ударил паренька левой рукой.

Послышался хруст, брызнула кровь из разбитого носа, и несчастный едва не слетел с табурета, однако стоявший позади него гном успел подхватить паренька под руки и удержал на табурете.

- Ты был в таверне, когда в деревню приехал отряд Святой Инквизиции? - напрямую спросил Ричард, глядя на паренька, который держался лишь за счёт своего отца, чья суровость пугала его куда больше, чем стоявший напротив него незнакомец.

- А что, интересно? - оскалившись в надменной усмешке, парировал Исон.

- Да или нет? - равнодушно повторил юноша.

- Ну был. Что с того? - усмехнувшись, ответил парнишка, в недоумении пожимая плечами.

- Кто был главным у них? - тон Ричарда не изменился, оставаясь всё таким же холодным и равнодушным, но Рофур прекрасно знал, что долго это не продлиться, и вскоре информатора придётся приводить в чувства с помощью ведра с холодной водой, а значит, нужно было как-то придерживать пыл своего друга.

- А тебе-то какая разница? - продолжая усмехаться, отозвался мальчишка, на что тут же получил очередной удар в лицо.

Дёрнувшись в бок от полученного удара, мальчишка сплюнул на пол кровь из рассечённой нижней губы. Тоненькая струйка крови неспешно потекла по острому подбородку.

- Просто отвечай на вопросы, - слегка кашлянув и кинув на Ричарда укоризненный взор тёмно-карих глаз, произнёс гном, обращаясь к сидящему на табурете парню.

- Отец Эгиль, - коротко ответил юнец, с презрением взглянув на гнома.

- Что ты ему сказал? Что ты ему донёс?! - схватив паренька за воротник серой рубахи, прорычал юноша, и от столь резкого движения капюшон слегка съехал, но не слетел с головы окончательно, лишь слегка приоткрыв его лоб и торчащие из-под ткани кончики седых волос.

Малость опешивший Исон удивлённо взглянул на незнакомца, заметив тоненький шрам на его переносице. Губы юнца тут же растянулись в злорадной ухмылке.

- Ничего особенного, просто рассказал о ведьме, - пожав плечами, ответил он и, усмехнувшись, взглянул в глубину серебряных глаз своего собеседника.

Разжав пальцы и отпуская воротник рубашки Исона, юноша молча отвернулся от него и, взглянув на Рофура, глубоко вздохнул. Всё было ясно без слов, стоило лишь заглянуть в охваченные ненавистью глаза парня, как тут же хотелось увести из комнаты невинных, дабы они ненароком не пострадали.

- Он того не стоит, - спокойно произнёс Рофур, выходя из гостиной и кивком головы позвав за собой сородичей, попросил, чтобы они прихватили с собой и родителей этого паренька. Подхватывая под руки брыкающуюся женщину, Даин поспешил следом за товарищем, ну а Кибур, понимающе кивнув Ричарду, вывел из комнаты и старого сотника. Когда в гостиной остался лишь он и сидящий на табурете Исон, юноша спокойно развернулся к нему.

- Если бы ты только видел, как она кричала, как она горела, как звала тебя, грязная шлюха! А ведь она могла быть вместе со мн... - злорадно скалясь, проговорил Исон, но мощный удар юноши заставил его умолкнуть и сплюнуть хлынувшую из разбитой губы кровь.

Теперь он уже не будет сдерживаться, а значит, помочь ублюдку никто не сможет. Последующий удар сбросил парня с табурета, и вместо того, чтобы поднимать его обратно, Ричард пнул его по рёбрам. Исон дёрнулся и попытался подогнуть под себя ноги, но, связанный по рукам и ногам, не смог защититься от следующего удара.

- Хах, я ей отомстил... Она выбрала тебя... Но она принадлежала мне! - отплёвываясь от крови и кривясь от боли, протянул парень, и его злорадный смешок ещё больше разозлил Ричарда.

Он вновь ударил его в лицо и, наклонившись к лежащему на полу юнцу, наносил один удар за другим до тех пор, пока кривая ухмылочка не была стёрта с лица этой твари. Раз за разом Ричард вспоминал, как смеялась Лина, как она улыбалась, как она пела, как они были вместе... И всё было отнято у него, отнято из-за этого ублюдка...

- Она никогда не принадлежала тебе, - холодно произнёс юноша, поднимаясь на ноги.

Он даже не взглянул на едва дышавшего и корчившегося в судорогах Исона. Молча переступив через валяющегося на полу юнца, Ричард подошёл к дверям.

- Ты сдохнешь, сдохнешь как простой мусор на обочине, и никто не сможет тебе помочь, - равнодушно проговорил парень и, надвинув капюшон на лицо, вышел из гостиной.

Гномы уже ждали его в прихожей. Они уже успели развязать хозяев дома и запереть в одной из комнат, чтобы те не вмешивались, и потому молча сидели за столом. Правда, Даин при этом что-то жевал, но, в сущности, был вполне всем доволен.

- Уходим, здесь больше нечего делать, - спокойно сказал Ричард, обращаясь к собравшимся в помещении товарищам, с которыми ему теперь придётся расстаться, ибо дальше тянуть их за собой он не мог.

Угрюмое выражение на лице Рофура было почти как пощёчина, всё же не так уж и часто этот бесшабашный гном становился серьёзным, так что видеть подобное было непривычно не только парню, но и остальным. Посидев ещё немного, странная компания спокойно покинула дом старого сотника и неспешно направилась в сторону трактира.

- На этом наши пути расходятся, - спокойно и твёрдо объявил Ричард.

На этот раз никто не пытался ему возразить, всё же это было бесполезно, ибо на все увещевания гномов юноша заявлял, что это его война, и никто не должен рисковать своей жизнью, помогая ему, тем более они. Ведь они и без того уже помогли, рискнули, и теперь у них будут проблемы, а значит, в эту деревню им больше хода нет.

- Эх, удачи тебе, брат, - пробасил чернобородый гном по имени Рофур, протягивая парню огромную мозолистую ладонь и покачав головой, и с горечью поглядел на друга.

Молча пожав протянутую руку, юноша попрощался с тремя гномами и, поблагодарив их за оказанную помощь, обещал, что обязательно расплатится с ними за эту услугу. Но троица твёрдо заявила, что если он выживет, то выпивки будет достаточно, и, распрощавшись с седовласым пареньком, отправились в трактир. Ну а сам Ричард направлялся на Север. Один, ибо это его война, его месть...

- Всех убью! Живьём сожгу!

С каждым шагом - месть поглощает нас всё сильнее, и с каждым шагом - безумие пожирает всё быстрее...

Со дня ухода Ричарда из деревни под названием Крепеньки минул уже почти месяц, и суровая царица-зима уже успела полностью вступить в свои права, окутав окрестные леса белоснежным одеялом и запорошив дороги глубокими сугробами. Ночи становились всё холоднее, морозы сильнее, и оттого путешествие становилось с каждым днём всё труднее. Юноша уже почти успел отчаяться, и если бы не проезжавший мимо торговый обоз, то участь парня была бы предрешена. Участившиеся за последнее время грабежи и убийства сподвигли торговцев прихватить с собой и бредущего неизвестно куда юношу. Всё же ещё один вооружённый путник не будет лишним. Здесь же ему выделили коня и припасы в дорогу, за что парнишка был крайне признателен им за столь щедрый подарок, а вернее, оплату за его услуги охранника. Дорога была длинной, спать приходилось урывками и оставаться постоянно настороже, на случай внезапного нападения из засады. Но вскоре вместе с купцами торгового обоза ему удалось добраться до Риоля, небольшого городка на западе империи Дреммор.

Прогулка по кривым улочкам торгового городка помогла ему разузнать текущее положение вещей. Как оказалось, Империя уже давно прекратила военные действия и подписала мирный договор с воинствующим народом эльфов, которые уже долгие годы не прекращали войны с Дреммором. Инквизиция постепенно брала власть в свои руки, оказывая давление на аристократию и опору императорского трона. И самое поразительное, что пограничные крепости были закрыты, а солдаты распущены. Здесь же, в одном из местных трактиров ему довелось встретиться с одним крайне подозрительным типом, который поразительно много знал о парне, а самое главное - всячески намекал на свою помощь. Локиур, уже немолодой отставной десятник, который якобы пропал без вести около двух лет назад после кампании по захвату Шангрила, царства тёмных эльфов.

Ричард краем уха слышал, что имперскую армию разбили в первые же дни войны на границы Тёмного леса. В этом коротком, но ожесточённом сражении погибло немало храбрых воинов, и если бы не милость эльфов, то из леса никто бы не смог уйти живым. Те "предатели", которые смогли выбраться и вернуться к заставе, тут же были казнены инквизиторами, как мерзкие еретики, а остальные просто разбрелись по окрестным городкам. Хотя многие из них подались в разбойники, и после этого торговые тракты наводнили различные шайки, которые безжалостно грабили и терроризировали купеческие обозы вдоль всего Заповедного леса. Конечно, юноша не доверял своему собеседнику, ведь как можно довериться первому встречному, который сам предлагает тебе помощь, да ещё и слишком много о тебе знает. Безусловно, парень был достаточно приметный, особенно в алой униформе рыцарей Церкви, но всё же это было как-то слишком странно.

Из разговора с Локиуром юноше удалось выяснить, что Западная застава инквизиции фактически не функционирует, а в крепости давно не осталось солдат, одни лишь отцы-экзекуторы да послушники, которые только и делали, что безжалостно драли налоги с простого народа. Не будь у них крепости, то их бы давно разбили те же разбойники, но высокие крепостные стены были для последних непреодолимым препятствием. Риоль был ближайшим к заставе торговым городком, и потому многие честные и не очень предприниматели всячески старались избежать повышенного внимания со стороны экзекуторов. Так что в городе хватает недовольных нынешним положением вещей, однако, никто так до сих пор и не смог в открытую противиться власти инквизиторов. Лишь пара-тройка шаек порой совершала короткие набеги на крепость, но каждый раз лишь отступали, когда сталкивались с арбалетчиками на стенах. Возможно, пареньку всё же удастся воспользоваться услугами этого таинственного и крайне разговорчивого Локиура, но риск был слишком велик, а второго шанса у него уже не будет.

- Так шо? - нарушая повисшее молчание, проговорил светловолосый мужчина, задумчиво почёсывая длинный белёсый шрам на правой щеке; взгляд его мутно-зелёных глаз внимательно изучал реакцию собеседника на его предложение. Не скрою, что эта мысль весьма заинтересовала юношу, но он нутром чуял, что этот Локиур что-то явно недоговаривает, а чутью своему он давно уже привык доверять. Да и почему-то этот верзила вызывал у него некое подозрение, такое странное ощущение, словно не всё было так гладко, как ему рассказывали.

- Я должен подумать, - уклончиво ответил Ричард, поднимаясь из-за стола.

Действительно спешить было некуда, время на его стороне, да и нужно было ещё кое-что проверить, прежде чем связываться с этим сомнительным типом.

- Ну, дело твоё, хлопчик, - усмехнувшись, гаркнул верзила и, не дожидаясь, пока юноша что-то ответит, молча ушёл вглубь зала, скрывшись с глаз в толпе пьянствующих посетителей таверны.

Ладно уж, если понадобится, то юноша обязательно разыщет его, ну или же наоборот, кто знает, как оно всё обернётся в будущем. Расплатившись с хозяином трактира за выпивку, парень поспешил подняться на второй этаж заведения, где ему была отведена комната. Поднимаясь по широкой деревянной лестнице, Ричард обернулся в сторону зала, где ещё пять минут назад разговаривал с Локиуром, но не найдя его взглядом среди пёстрой толпы гуляющих посетителей, молча отправился в комнату.

Открыв старенькую дверь, юноша улыбнулся. Вопреки его ожиданиям, комната оказалась светлой и чистой, хотя были, конечно, и пятна на бежевых стенах помещения, но в целом всё было прилично и даже уютно, что ли. Неширокая кровать, застеленная тёмным покрывалом, небольшая тумба, чуть покосившийся письменный стол, небольшой умывальник с холодной водой, и жёлтые занавески на высоком окне. Довольно милый интерьер, но все эти мелочи мало беспокоили уставшего после долго путешествия парня. Скинув плащ куда-то на стоявший рядом со столом табурет, он молча повалился на кровать. Мягкий матрас порадовал уставшее от езды в седле тело. Пожалуй, это было равносильно счастью: спать на кровати, а не краешке вечно трясущейся телеги. Лень было даже раздеваться, хотелось просто спать. Вымотанный и сонный юноша так и уснул на кровати, даже не сняв с себя перевязь с мечом.

Ближе к полудню следующего дня Ричард всё же соизволил проснуться, да и то, пробуждение было вынужденным, ибо лежать на твёрдых ножнах оказалось весьма болезненно, а снять перевязь с мечом юноша был уже не в силах, да и из-за бессонницы, которая мучила его всю дорогу до Риоля, ему было не до таких простых мелочей, как снять с себя походную одежду и сапоги. А потому у него было лишь одно желание - спать.

Кое-как поднявшись с кровати и подойдя к небольшому зеркалу возле умывальника, Ричард внимательно взглянул на собственное отражение. По ту сторону зеркала на него смотрел изможденный, с синяками под глазами, весь бледный, словно сама смерть, молодой человек лет двадцати пяти. Тусклые серебряные глаза были пусты, а коротко остриженные седые волосы взъерошены. Отчего-то припомнились долгие годы жизни в крепости Церкви, где каждый рыцарь подвергался суровому и безжалостному курсу военной подготовки, и каждый молодой рыцарь выглядел примерно так же. Выживал всегда лишь сильнейший, самый жестокий и беспощадный. Поразительно, как он смог измениться за минувший год после того, как его, израненного и обессилевшего, случайно нашла в лесу юная дева. Да, давненько же это было. С тех времён изменилось всё, жизнь стала иной, поступки стали иными, даже цель стала другой. И всё из-за любви. Жестоко.

Мотнув головой и отгоняя прочь наваждение, юноша плеснул себе в лицо пригоршню ледяной воды. Слабым нет места в этом мире. Слабый не в силах отомстить. Скрипнув зубами и сжав кулаки, юноша постарался успокоиться. Медленно посчитав до десяти, он усмирил бушующий в сердце гнев, загоняя ненависть и злобу в самые дальние уголки собственного сознания. Сейчас нужно рассуждать здраво, нет времени поддаваться отчаянию, злоба не поможет, нужно успокоиться. Вот такие вот нехитрые истины он мысленно прокручивал в голове, прежде чем открыть глаза и вновь посмотреть на собственное отражение в мутном зеркале.

- Моя воля - это моя месть, - холодным тоном произнёс парень, открывая глаза, и теперь в них пылала лишь уверенность, помутневший огонёк безумия и жажды, жажды убийства, и лишь кровь в силах будет усмирить это желание. А что будет потом? Наплевать.

Умывшись и переодевшись, Ричард застегнул плащ на своих плечах и спокойно спустился в холл трактира, где уже вовсю витали дразнящие обоняние голодного парня ароматы жаренного мяса. Как и принято, к полудню таверна вновь наполнялась различным народом, всё это вам не какая-нибудь захолустная деревушка. Несмотря на свои размеры, Риоль был достаточно прогрессирующим городом, который жил исключительно за счёт пролегающего здесь торгового тракта, поэтому основным населением города были мелкие купцы, ремесленники да предприниматели. Сюда частенько захаживали трудолюбивые и очень вспыльчивые гномы, грозные и воинственные тролли, прекрасные и очень образованные эльфы, даже кобольды порой, нет-нет, да и мелькали в пестрой толпе на главной площади. Тяжело вздохнув и оглянувшись в поисках хозяина трактира, юноша неспешной походкой направился за один из пустующих столов. Долго ждать хозяина заведения не пришлось, мужик он был неплохой, достаточно умный и воспитанный, даже несмотря на свой внешний вид, который прямо-таки кричал о его бандитском прошлом.

- Чего изволите, сударь-рыцарь? - весело поинтересовался пожилой мужчина с небритой щетиной, обратившись к сидящему за столом парню.

- Чую, там на кухне мясо жарят, - ухмыльнувшись, сладко протянул юноша, подпирая щёку кулаком и взглянув на стоявшего напротив него трактирщика.

- Верно говорите, сударь-рыцарь. Жаренная баранина сегодня на обед, - криво усмехнувшись, пояснил трактирщик.

- В таком случае, именно её мне и хочется, - изогнув левую бровь дугой, произнёс парень.

Трактирщик молча кивнул и, хмыкнув, удалился из зала, на ходу разгоняя обленившуюся прислугу, которая, словно полусонные гоблины, едва передвигались по таверне, принимая заказы шумных посетителей. Поразительно, как за год он успел отвыкнуть от суеты городской жизни, и совсем уж позабыл о том, как это - становиться свидетелем, а порой и участником пьяных потасовок. Поэтому стоило ему увидеть очередную пьяную разборку, как на бледных губах тут же расцветала насмешливая полуулыбка. Молодая девушка, лет восемнадцати, с длинными чёрными волосами, заплетёнными в широкую косу явилась как раз вовремя, в тот самый миг, когда желудок парня начал требовать пищу и, желательно, как можно скорее. Взглянув на аппетитную и всё ещё дымящую жаренную баранину, юноша улыбнулся. Коротко поблагодарив девушку за принесённый заказ, он попросил её так же добавить к его заказу кружку крепкого вина, а то после вчерашней выпивки малость кружилась голова. Кивнув в ответ, девушка поспешила отправиться на кухню, где её уже ожидали другие заказы.

Вдохнув аромат жареного мяса, Ричард не стал долго думать, а потому довольно быстро принялся за еду. Как и ожидалось, готовить здесь умели не хуже, чем дома. Стоп. Дома - это где? Неужели в Дрангмаре? Нет, что за чушь, там совсем иной вкус у мяса, да и чаще всего не факт, что действительно мяса. Тогда где? Память упорно отказывалась давать ответ на столь внезапно возникнувший вопрос. Поразмышляв ещё немного на эту тему, парень решил, что это не стоит того, чтобы оставаться голодным, а потому быстро выбросил эти мысли из головы и вернулся к еде. Вот только спокойно доесть ему так и не дали.

Громкий хлопок входной двери - и вот в холл трактира ввалился тяжело дышащий эльф. Остроухий выглядел малость глуповато и несуразно. Ибо оборванные края тёмно-зелёного плаща, съехавшая набок пряжка ремня, сбитые носы высоких кожаных сапог, помятая светло-зелёная рубаха, запачканные светло-коричневые штаны, да ещё и внушительный синяк под левым глазом не придавали ему присущего всем эльфам очарования и шарма. Мда, вот тебе и город, даже эльфы - и те уже не такие горделивые и надменные, как, например, в своих величественных лесах. Огромные и яркие глаза цвета тёмно-зелёной листвы были несколько обеспокоены, а длинные светлые волосы растрёпанны. В руках он сжимал странного вида посох, на первый взгляд не такой и простой, как мог бы предположить кто-нибудь из свидетелей столь забавного явления.

- Эй, остроухий! Мы знаем, что ты здесь! - грубый голос из-за двери заставил несчастного вздрогнуть и отчаянно прижаться спиной к деревянным створкам.

- Во имя пресветлого Шинвэ, какого... - в отчаянии воскликнул эльф и, пытаясь сдержать рвущихся в трактир людей, вжался в деревянную дверь. Несколько тяжёлых ударов он ещё смог сдержать, но вот последующий за ними мощный удар в центр створок, видимо, чем-то тяжёлым, заставил его отправиться в изящный полёт, в конце которого он нелепо распластался на каменном полу трактира. Двери широко распахнулись, и в зал ворвались пятеро вооружённых гвардейцев. Судя по всему, дело пахло жаренным, и, видимо, эльф вляпался в крупные неприятности, раз гвардейцы были столь взбешены и не поленились отправиться в погоню.

- Ты что же это удумал?! Сбежать от нас?! - прорычал разъярённый стражник, сгребая попытавшегося ускользнуть эльфа за воротник рубахи и рывком ставя на ноги.

С первого взгляда было ясно, что эльфу не избежать расплаты, да и вмешиваться особо никто не хотел, больше предпочитая молча наблюдать со стороны за дальнейшим развитием событий. Проходившая мимо юноши девушка осторожно поставила перед ним кружку с тёмно-красным и терпким вином, а после поспешила скрыться с виду, чтобы ненароком не угодить в грозящую развязаться драку. Сам же юноша попросту не обращал внимания на весь этот спектакль, невозмутимо продолжая свою трапезу.

- Верни мои деньги, ублюдок остроухий! - громко проревел гвардеец, встряхнув эльфа за воротник, на что получил достаточно подлый и коварный удар коленом в пах.

Выпустив из рук брыкающегося эльфа и со стоном сгибаясь пополам, стражник отступил назад. Воспользовавшись краткой заминкой, беглец попытался скрыться, но четверо остальных, обступив его со всех сторон, быстро отрезали ему все пути к отступлению. Выставив перед собой посох, несчастный принялся обороняться, но куда уж ему с какой-то палкой против четверых хорошо вооружённых солдат. Поэтому его быстро обезоружили и скрутили, а отобранный посох играючи переломил через колено один из верзил. Продолжая вырываться и всячески пытаться удрать, несчастный эльф получил мощный удар в живот, от которого сдавленно что-то промычал и безвольно повис в руках гвардейцев. Отошедший после коварного приёма самообороны стражник, который первым бросился на эльфа, уже стоял напротив пойманного беглеца и, продолжая орать, схватил его за горло и, подняв над полом так, что бедный эльф повис в воздухе, едва касаясь носками сапог холодного пола.

- Я не стану повторять дважды! Возвращай деньги! - вновь гаркнул гвардеец, на что эльф лишь сдавленно ответил что-то вроде того, что нет у него никаких денег, но он обязательно их вернёт, только не сегодня.

Этот ответ явно не удовлетворил стражника, поэтому одним движением он отправил хрупкое тельце эльфа в короткий полёт. А вот это был опрометчивый ход, ибо эльф приземлился точно на тот стол, за которым спокойно обедал Ричард. Разумеется, из-за этого приземления со стола слетела тарелка с недоеденной парнем жаренной бараниной, да и недавно принесённая кружка вина тоже с громким шумом рухнула на каменный пол, попутно обливая алый плащ юноши вином. Вот всегда так: сидишь себе спокойно, никого не трогаешь, вдруг - на тебе. Либо гном, либо эльф обязательно попадают в неприятности, а ты потом крайний. Никакой справедливости в мире. Медленно закипая, парень сжал кулаки. Подошедший к столу гвардеец, сгребя эльфа в охапку, скинул того со стола и начал его бить ногами. Тут уже Ричард не выдержал. Резко поднявшись из-за стола, он опрокинул тяжёлую столешницу на стоявшего рядом солдата, который методично бил тихо попискивающего эльфа, сжавшегося в клубок.

- А ну ша! - заревел задетый летящим столом воин и, повернувшись к стоявшему напротив него юноше, на мгновение опешил, разглядывая кроваво-алый плащ незнакомца.

Этой заминки как раз и хватило для того, чтобы ударить застывшего гвардейца тяжёлой деревянной кружкой. Угодив ему прямо в переносицу, юноша не успокоился на достигнутом, и потому следующий его удар уже был прямо в горло противнику. Хрипло закашляв, гвардеец, тяжело дыша, опустился на колени и, отчаянно пытаясь усмирить душащий кашель, схватился за горло. Отошедшие от краткого шока солдаты тут же обнажили мечи, обступая незнакомца. Деваться было некуда, а значит, остаётся только драться. Скрипнув зубами, парень откинул полы плаща и с мелодичным звоном извлёк из ножен серебряный клинок. Первый выпад он отразил без особого труда; скользящий удар локтем в грудь противника заставил одного из стражников немного отступить, в то время как трое других уже начали атаковать. Пригнувшись, юноша чудом избежал свистящий выпад меча; перекатившись в сторону, он вновь поднялся на ноги, выставляя перед собой сверкающее лезвие. Атаковать все сразу они не могли, так как парень стоял между двумя столами, а потому максимум, на что они были способны, так это нападать по одному. Разумеется, в поединке один на один у них не было и шанса, поэтому Ричард ничуть не колебался, когда ринувшийся на него с диким воплем стражник занёс свой меч. Убивать их не входило в его планы, а потому он попросту парировал короткие выпады противника резкими ударами в крестовину меча, тем самым выбивая его из рук, ну а после просто ударил ногой в живот стражника. Минут десять длилась эта короткая схватка, в которой верх всё же начал одерживать Ричард, и всё было бы хорошо, если бы не вошедшие в трактир гвардейцы. Их было трое. Тяжеловооружённые и широкоплечие, они не были похожи на тех, с которыми сейчас сражался юноша.

- Прекратить! - командный голос одного из вошедших на долю секунды заставил парня обернуться в их сторону, из-за чего он едва не получил удар в бок, но, вовремя блокировав его выставленным перед собой клинком, с размаху влепил солдату головой прямо в нос.

- Я сказал - прекратить! - повторил свой приказ высокий и смуглый гвардеец с рваным шрамом через левый глаз. Ещё десять минут назад вовсю буянившие солдаты, а теперь побитые и униженные молча подчинились приказу командира и, коротко бросая в адрес Ричарда оскорбления и обещания встретиться снова, поплелись к выходу из таверны.

- Что здесь произошло? - спокойно осведомился гвардеец, внимательно изучая юношу взглядом тёмных глаз.

Отвечать на вопросы не было любимым занятием парня, а потому он молча убрал свой меч обратно в ножны и, поправив полы алого плаща, кивком головы указал на лежащего на полу эльфа, который, сжавшись в комок, старался не привлекать к себе чьё-либо внимание. Удивлённо взглянув на эльфа, командир что-то хмыкнул про себя и, вновь взглянув на Ричарда, стал ждать каких-либо пояснений.

- Вы бы ребят своих приструнили, что ли, а то даже пообедать спокойно нельзя, - холодно произнёс юноша, подходя к стоявшим в дверях трактира гвардейцам.

Разумеется, им было известно значение экипировки парня, но озвучить свои мысли вслух никто не осмелился, видимо, предоставляя сию честь своему командиру, и потому предпочли молча постоять в сторонке, пока люди выше рангом не решат всю эту проблему.

- А вы, часом, кто будете, сударь? - подозрительно сощурившись, спросил командир городской стражи, в упор глядя на стоявшего перед ним паренька.

- Тебе что, документы предъявить? - надменно бросил Ричард, с презрением во взоре серебряных глаз взирая на гвардейца.

Сейчас нужно было потянуть время, заставить их понервничать, чтобы у них даже и мысли не возникало о том, чтобы продолжать задавать какие-либо вопросы. Однако этот гвардеец оказался тем ещё крепким орешком и потому так просто сдаваться не стал.

- Поясняю для слабоумных. Я - Рыцарь Церкви. И если у вас есть хоть какие-то претензии, то милости просим, я послушаю вас, - высокомерно парировал юноша повторный вопрос командира стражников.

На этот раз желание расспрашивать Ричарда у него отпало, всё же с Церковью никто не хотел связываться, даже если это всего один рыцарь. Благо им не известно, что парень на самом-то деле более не имеет каких-либо полномочий, да и вообще считается погибшим во время прошлогоднего сражения на западных рубежах империи, а то его бы в миг окольцевали кандалами и отправили в серые застенки инквизиторской крепости, куда парень на данный момент не шибко торопился. Приняв сбивчивые извинения, юноша коротко распрощался с гвардейцами.

- Эй, эльф, - наклонившись к лежащему на полу жителю лесов, произнёс парень и, легонько толкнув того в плечо, молча дождался, пока тот очухается и откроет глаза.

Эльф оказался не таким уж и простым, во всяком случае для своих сородичей он был не более, чем изгоем, и потому давно уже поселился в Риоле. Правда, основным его занятием было банальное мошенничество, что, согласитесь, не достойно представителя старшей расы. В этот раз ему просто не повезло. Смутно рассказав о своей неудаче, а именно: пойманный на жульничестве в кости с гвардейцами, эльф поблагодарил парня за своё чудесное избавление от длительных страданий в казематах городской тюрьмы, куда бы его обязательно отправили, если бы он не вернул деньги. Собственно говоря, денег-то у него уже и не было. Пока стражники гнались за ним через полгорода, хитрец успел их спрятать в одном из своих тайников, так что разыскать их им бы всё равно не удалось, ну а сам эльф точно бы не стал им рассказывать о местонахождении выигранных у стражи денег. Потирая синяки и ушибы, Лиэндэль, так себя назвал мошенник, с радостью разделил с парнем горячий обед, который юноше пришлось заказывать по новой благодаря развернувшемуся здесь спектаклю. За принесённый таверне ущерб Ричард заплатил из собственного кармана. И лучше вам не знать о том, откуда у него взялись деньги, потому что добыл он их, мягко говоря, не ахти каким честным путём. Но скажу вам так, что эти деньги были честно отданными ему парочкой разбойников на торговом тракте, по которому он направлялся в город вместе с купеческим обозом.

- Нда, даже и не знаю, что сказать, - покачав головой, протянул юноша.

Сидя за столом и подпирая щёку кулаком, он спокойно наблюдал за тем, как его собеседник за обе щёки уплетает острый суп и баранину, обильно запивая её терпким и ароматным вином. Наблюдая за эльфом, парень подумал, что в этом городе о честности знают лишь единицы, да и те только понаслышке. Понятное дело, что инквизиторов здесь не любят. Но удивительно, что до сих пор их попросту не раздавили, подобно гнойной язве.

- Фуф, благодарю за спасение и угощение. Отныне я твой должник, - наконец, покончив с трапезой и испустив блаженный вздох, тихо произнёс Лиэндэль, откинувшись на спинку стула.

- Это уж точно, - хмыкнул Ричард, глядя в осоловевшие от вина глаза собеседника, который ныне был сыт и доволен жизнью; надо же, как мало нужно эльфу для счастья.

- Кстати, ты ведь вовсе не рыцарь Церкви. Я прав? - вопросительно изогнув правую бровь дугой, тихо осведомился Лиэндэль, внимательно изучая сидящего с ним за столом паренька.

Что тут скажешь, эльфы создания чувствительные, легко распознают ложь и блеф, правда, сами лукавят куда чаще других, а после с невинным выражением лица яро доказывают, что в их словах нет и капли лжи.

- И да, и нет, - равнодушно ответил юноша, лениво ковыряясь ложкой в остывшем супе.

Разумеется, он не собирался выкладывать все свои тайны и секреты этому странному остроухому жулику, который, как оказалось, задаёт слишком много вопросов.

- То есть как это? - удивлённо поинтересовался остроухий, уставившись на Ричарда.

Отвечать на этот вопрос не было ни желания, ни времени, потому что к их столу уже направлялся тот самый вчерашний знакомый, Локиур. Они договаривались встретиться в полдень, чтобы обсудить возможное "партнёрство".

- Ну шо, хлопец, решился? - усаживаясь за стол, обратился он к Ричарду и, хлопнув проходящую мимо девушку, заказал себе пива.

Эльф при виде этого здоровяка сразу же как-то сжался и замолчал, предпочтя просто послушать, но не принимать участия в беседе.

- Ты же знаешь и сам мой ответ, - спокойно и несколько равнодушно отозвался парень, сделав несколько больших глотков из деревянной кружки.

Ухмыльнувшись, Локиур задумчиво почесал щеку и, бросив короткий взгляд на сидевшего за столом эльфа, вопросительно посмотрел на Ричарда.

- Он пойдёт со мной, - спокойно пояснил парень, даже не соизволив взглянуть на остроухого, и, продолжая невозмутимо распивать вино, лениво посмотрел в сторону ходящих туда-сюда служанок.

Услышав, что его уже куда-то собрались вести, да ещё и в компании с Локиуром, эльф тут же начал возмущаться и всячески выражать своё недовольство, однако, столкнувшись с холодным взглядом серебряных глаз, быстро утих.

- Значит, встретимся вечером, - хмыкнув, произнёс верзила , одним махом осушив кружку пива, утёр губы рукавом и, ухмыльнувшись на прощание, молча направился к выходу из трактира.

- Это что же ещё значит? Я никуда не пойду! - запротестовал Лиэндэль, гордо вскидывая острый подбородок.

- Ты мой должник. Или для эльфов честь уже ничего не значит? - иронично осведомился Ричард, коротко взглянув на "бунтаря", который как-то сразу стушевался и, потупив взор тёмно-зелёных глаз, отвернулся.

- Разве я могу принести пользу? - тихо спросил остроухий, глядя в каменный пол таверны.

- Кто знает, возможно, сыграешь немаловажную роль, - лениво протянул Ричард, пожимая плечами, мол, откуда мне знать, всё будет зависеть от тебя.

Тяжело вздохнув и повернувшись к юноше, Лиэндэль тихо спросил о том, куда они, собственно говоря, направляются, и в чём заключается смысл этого похода. Задумавшись, парень отодвинул полупустую кружку в сторону и, поманив эльфа пальцем, кратко поведал ему о намечающихся делах.

Сначала он даже не поверил собственным ушам, когда услышал, что в Риоле намечается восстание против инквизиторской власти, и что разномастная "армия" намерена штурмом взять Западную заставу. Его широко распахнутые глаза весьма чётко отражали вертящиеся в голове эльфа мысли. "Вы сошли с ума?!" - кричали эти зелёные глаза, но вскоре до него всё же дошло, что рано или поздно это бы произошло.

- Ну вы и психи... - выдохнув, удивлённо протянул Лиэндэль, всё ещё не веря услышанному, на что Ричард лишь ухмыльнулся.

Конечно, подобные дела лучше всего обсуждать вдали от посторонних, но сейчас парню было как-то наплевать, ведь он постепенно начинает приближаться к своей собственной цели, которая никоим образом не была связана с благородными намерениями мятежных жителей Риоля. Да и какая разница, за что ты воюешь, если в результате выигрывают все? А действительно, какая разница? Раньше он никогда не задумывался над такими вещами, а сейчас, словно что-то сломалось в нём, изменилось.

- Слушай, Ричард. Я тут краем уха слышал, что ты инквизиции мстишь. Не расскажешь, за что? - неожиданно спросил эльф, заставляя погружённого в собственные мысли юношу вернуться обратно в реальность шумного трактира.

- Большие же у тебя уши, - криво усмехнувшись, отозвался Ричард и, поставив на стол опустевшую кружку, медленно поднялся из-за стола.

- Постой, ты куда? - удивлённо поинтересовался Лиэндель, глядя вслед уходящему парню, на что тот лишь молча махнул рукой в сторону выхода.

Оставаться в одиночестве остроухий явно не собирался, поэтому поспешил следом за парнем. Оказавшись на улице, юноша огляделся в поисках кузнечной лавки, где он собирался кое-что приобрести на тот случай, если им придётся прорываться в крепость, нарушая составленный ранее план. Но не обнаружив нужного ему магазина, он всё-таки обратился с этим вопросом к своему крайне любопытному спутнику. Как оказалось, оружейные мастерские здесь почти полностью принадлежали гномам, большинство из которых были прямиком из Хайдора. Что же, это хорошо, значит, нужно найти самую большую оружейную в городе и переговорить с её владельцем.

Лиэндэль не солгал, идти оказалось неблизко, едва ли не через половину города. За это время Ричард успел выслушать не одну историю из жизни несчастного эльфа, что порядком надоело парню, и, уже подходя к приземистому двух этажному строению из каменных блоков, он был готов придушить болтливого эльфа. Однако, его участь была изменена в последний момент, когда на стук в дверь вышел широкоплечий и коренастый хозяин оружейной.

- Чем могу помочь? - пробасил гном, обращаясь к гостям.

- Я ищу Глоина, - спокойно ответил юноша, равнодушно взирая на своего собеседника.

Задумчиво почесав длинную и местами подпаленную бороду, гном пригласил гостей пройти внутрь и, закрыв за ними дверь, провёл обоих парней в гостиную на втором этаже. Разместив гостей в креслах, гном крикнул кому-то, чтобы гостям принесли пива и закуску. Пока суетливый гном распоряжался, оба гостя молча переглядывались между собой. Эльф явно не был в курсе всех творящихся дел и потому всячески старался узнать хоть что-нибудь у молчаливого спутника, но тот лишь отмахивался, мол, не сейчас.

- Фух, ох уж эти бабы, - буркнул гном, присаживаясь в одно из свободных кресел.

Окинув гостей оценивающим взором серых глаз, хозяин оружейной тяжело вздохнул.

- Значит, Глоина ищешь. Ну и на что тебе старый Глоин нужен? - спокойно спросил гном, обращаясь к Ричарду.

- Я от Руфура. Есть у меня одно дельце, - равнодушно пожав плечами, ответил юноша.

- От Руфура, говоришь... - задумчиво поправляя тёмную бороду, протянул Глоин, глядя в серебряные глаза своего собеседника.

Разумеется, гном уже догадался, что дело это будет заключаться в уплате долга вышеуказанному Руфуру, а значит, дело серьёзное, коли пришли к нему в оружейную.

- Верно. Моё имя Ричард, - коротко кивнув, подтвердил парень.

- Ричард, значит, неужель тот самый? - уложив широкие ладони на деревянные подлокотники кресла, осведомился гном, и в этот момент в гостиную вошла уже немолодая гнома с двумя подносами.

Честно говоря, юноша лишь второй раз в своей жизни воочию видит представительницу подгорного племени, а вот эльф, судя по широко распахнутым от удивления глазам, впервые. Вот тебе и развеяли миф о том, как появляются на свет трудолюбивые гномы, гордо именующие себя тангарами. Криво усмехнувшись, гном подмигнул малость удивлённому Лиэндэлю и, приняв из рук гномы огромную чарку, спокойно отхлебнул холодного пива, а после предложил гостям последовать его примеру. Если Ричард спокойно отреагировал на поднесённую женой Глоина чарку, то остроухий едва не выронил кружку. Хмыкнув что-то про себя, гнома поспешила удалиться из помещения, оставляя мужчин одних, дабы они могли спокойно обсудить дела без её присутствия.

- Ты прав, Глоин Стальной Молот. Я тот самый Ричард, - кивнув в знак благодарности уходящей гноме, ответил юноша, переводя взгляд своих серебряных глаз на пожилого тангара.

- Вот как. Алый Охотник, значит, явился ко мне. Ну и что за дело? - отставив чарку на стоявший рядом с креслом столик, произнёс тангар, ожидая ответа от парня.

- Алый Охотник? - непонимающе вопросил Лиэндель, не менее удивлённо, чем на ушедшую гному, глядя на Ричарда, который всё так же оставался невозмутимо спокоен и холоден.

- Так его прозвали гномы Хайдорского Хребта, - усмехнувшись, пояснил Глоин удивлённому эльфу.

- Это в прошлом. Теперь я просто Ричард, - холодно и равнодушно произнёс юноша, на что гном лишь тихо хмыкнул, мол, знаю я твоё прошлое, те ещё были времена.

В любом случае, разъяснять Лиэнделю значение и суть этого прозвища никто не собирался, поэтому его любопытство так и осталось неудовлетворённым.

- Ну, а теперь непосредственно к делу. Мне нужно гномье масло, - спокойно проговорил парень, возвращаясь к сути своего визита к старому тангару, пока тот, по обыкновению подгорного племени, не ударился в воспоминания, а то это могло затянуться на очень длительный срок, а времени было не так уж и много, чтобы терять его попусту.

- Ого, ну и запросы. И много надо? - хохотнув, поинтересовался тангар, беря в руки чарку.

- Пару-тройку бочек, - не меняя тона, пояснил Ричард, наблюдая за тем, как брови гнома медленно поползли вверх от удивления.

Всё же гномье масло было весьма дорогим, и отдавать его просто так ни один гном бы никогда не согласился, это не говоря уже о том, что его используют в кузнице для плавления металла. А тут ещё и две бочки: это вообще просьба невыполнимая.

- Уверен, что это покроет твой долг перед Руфуром, - спокойно добавил парень, на что гном лишь что-то буркнул, вроде "Аунэ побери этого Руфура и его долг".

- Ладно. Будет тебе гномье масло. Когда требуется? - спустя пять минут молчаливых размышлений наконец провозгласил гном, стукнув ладонями по подлокотникам кресла.

- К ночи, - коротко ответил Ричард, на что в ответ услышал витиеватое ругательство гнома, которое переводу не поддавалось в силу своего крайне специфического смысла.

- Будет, - тяжело вздохнув, произнёс тангар.

- Отлично. Тогда я буду ждать его на северной окраине города, - спокойно протянул юноша, вставая с кресла.

Да уж, это было задачей не из лёгких, три бочки гномьего масла доставить через весь Риоль, да ещё и всего за несколько часов. Однако юноша прекрасно знал, что если гном даёт слово, то он сдержит его несмотря ни на что. Договорившись о транспортировке, оба спутника покинули оружейную и неспешно направились обратно в трактир, где уже скоро начнут собираться мятежники.

Разумеется, Ричард предполагал, что народу будет много, но чтобы настолько... Этого он не предвидел. По пути к таверне они то и дело сталкивались с небольшими группами людей и не только, которые спешили на северную окраину города. Среди мятежников были и люди, и гномы, и тролли, и гоблины, даже несколько эльфов было. Ох уж этот Локиур, собрал всех, кого только можно было.

Подойдя к дверям трактира, юноша остановился. Внутри было поразительно тихо, это настораживало. Однако эльф без всяких подозрений спокойно открыл дверь и вошёл в тускло освещённый зал. Фыркнув, парень последовал примеру своего товарища. Внутри царила тишина. Люди, собравшиеся в холле, сидели молча. Не было ни шума, ни суеты: всё было настолько спокойно, что даже и не верилось, что все, кто присутствовал здесь, простые горожане. Вооружённые и молчаливые, они спокойно собирались на окраину Риоля, где вскоре должно будет вспыхнуть восстание, восстание против злодеяний инквизиции. Локиур тихо обсуждал детали плана с небольшой группой зачинщиков, среди которых был и хозяин здешнего заведения. Теперь понятно, почему все были так хорошо осведомлены о Ричарде.

- Во, Ричард, ты как раз вовремя, - ухмыльнувшись, протянул Локиур, обратившись к вошедшему парню.

- Да-да, я знаю, - спокойно кивнув, произнёс юноша, подходя к столу, за которым сейчас велось обсуждение всех деталей штурма. Однако он имел собственное мнение касательно этой операции, а потому и собирался объявить его сейчас, а не в последний момент.

- Думаю, нам стоит пересмотреть план наших действий, - холодно объявил Ричард, обращаясь к собравшимся за столом командирам, среди которых так же был и тот самый гвардеец, который задавал слишком много вопросов.

- Что ты имеешь в виду? - непонимающе спросил Локиур, глядя на собеседника.

- Если мы направим наши главные силы на центр, а левый фланг будем использовать как резерв, то нас попросту перебьют на подходах к Заставе, - спокойно пояснил Ричард, указывая на лежащую на столе карту.

- И что же ты предлагаешь? - вопросительно вскинув брови, осведомился трактирщик.

- Всё просто. Мы не станем наносить удар по воротам, - пояснил юноша.

- Тогда куда мы нанесём наш главный удар?

- А вот это хороший вопрос. Есть у меня парочка идей, - улыбнувшись, ответил Ричард и, развернув карту, указал на задний двор крепости, который упирался в лесную чащу Заповедного леса.

- По лесу предлагаешь пробираться? - удивлённо воскликнул Локиур, следя за движениями парня.

- Именно. Мы подожжём крепость со стороны главных ворот, а удар нанесём с тыла, - согласно кивнув, стал пояснять Ричард детали своей задумки.

- Где же нам столько катапульт с горючим взять? Это невозможно! - отрицательно покачав головой, произнёс командир городской стражи.

- Хватит и трёх небольших катапульт, если разместить их здесь, здесь и здесь, - произнёс Ричард, указывая пальцем на те точки, где необходимо будет разместить орудия.

- Всё равно, у нас нет столько горючего, - всё ещё не доверяя плану парня, отозвался командир.

- У нас будет целых три бочки гномьего масла. Смешаем его с тем горючим, которые вы сумели достать.

- Откуда?! - воскликнули они разом, глядя на парня широко распахнутыми от удивления глазами.

Отвечать на этот вопрос юноша не стал, и потому решение было принята единогласно.

Убийство - это грех, но спасение от гнёта - успех...

Сборы постепенно подходили к завершению, и пора было уже выдвигаться, а заодно и разделить войско на три части, которые разными путями направятся к Западной заставе инквизиции. Ричарда вместе с Лиэндэлем определили в штурмующую задний двор крепости группу, туда же попал и капитан риольской гвардии. Сам же Локиур вместе с остальными будут засыпать главные ворота горящими ядрами, что обеспечит отвлекающий манёвр и позволит остальным двум отрядам спокойно проникнуть в крепость и захватить инквизиторов.

- Никогда бы не подумал, что буду сражаться с Алым Охотником, да ещё и плечом к плечу за правое дело, - криво усмехнувшись, протянул Джаральд, направляя своего жеребца рядом с идущим конём Ричарда.

Юноша не стал отвечать на эту фразу, сочтя это своеобразным комплиментом от капитана, всё же когда-то он был одним из Рыцарей Церкви, но сейчас времена меняются, и теперь уже он идёт против собственной веры, ради которой сражался и топил в крови десятки мятежных городов. Такая слава была отнюдь не на руку, однако никто не смел его упрекать за прошлые грехи, ведь теперь он сам шёл против инквизиторов, а значит, стал союзником. И совершенно неважно, что преследовал он собственные цели, отнюдь не касающиеся освобождению угнетённых жителей империи. Его целью было истребление каждого, кто повинен в гибели его возлюбленной, и любой, кто вздумает встать на его пути, будет повержен и отправлен в Преисподнюю.

Как и было обещано, Глоин доставил бочки с маслом точно в срок, и потому отряд Локиура уже подступал к крепостным стенам Западной заставы, расставляя катапульты на указанные места, откуда они смогут беспрепятственно атаковать защитников крепости и спалить её дотла, дабы инквизиция испытала не просто страх, но и ужас. Ужас, что их власти наступает конец. Идти через лесную чащу верхом было невозможно, и потому вскоре мятежники покинули сёдла, перейдя на пеший ход, который существенно затормозил их продвижение, но зато обеспечил прикрытие. Эльфы не зря пошли вместе с отрядом Ричарда, так что плутать по лесу не пришлось, ибо жители леса прекрасно ориентировались и хорошо знали дорогу. Лиэндэль взял командование на себя, из-за чего заслужил уважение не только Джаральда, но и самого Ричарда, который всё это время считал эльфа всего лишь трусливым жуликом и неудачником. Но стоило ему попасть по своды деревьев, как он тут же переменился. В тёмно-зелёных глазах загорелось пламя уверенности, твёрдая походка эльфа вдохновляла большую часть отряда. Даже тролли - и те прониклись уважением к этому остроухому.

Спустя несколько часов послышались первые звуки выпускаемых из катапульт снарядов. Следом за ними стали трубить горны. Скоро запахнет жаренным. Вспыхивающие снаряды было видно издалека: со стороны леса было заметно, как на крепостных стенах заставы полыхает пламя. Криков и воплей сражающихся слышно пока не было, но отряд постепенно приближался к своей цели, а значит, и звон стали уже не за горами.

Выйдя к темнеющим на фоне полыхающего огня стенам, отряд остановился. Все ждали, ждали, пока Локиур подаст сигнал к наступлению. Воины молчали, но стоило лишь взглянуть в сотни горящих ненавистью глаз, как сразу становилось ясно, что никто не отступит, и биться будут до последней капли крови. Оглядевшись по сторонам, Ричард заметил, что Лиэндэль, окружённый небольшой группой эльфов, что-то обсуждает с ними. Видимо, у них тоже имелся свой план действий при штурме, который они держали в тайне от других. Ну что ж, это их право, в конце концов они провели отряд через Заповедный лес, а значит, свою миссию выполнили, в остальном же им было велено действовать по собственному разумению, поэтому парень не стал вмешиваться. Джаральд пытался втолковать остальным, что в крепость будут пробираться разными способами, разделившись на небольшие отряды, чтобы остаться незамеченными для внутреннего гарнизона инквизиции. В сущности, Ричард не имел ничего против, да и сам хотел предложить этот вариант, но доверил всё капитану; всё же они в одной лодке, а значит, стоит иногда и другим доверять.

Долгожданный сигнал был наконец-то подан: громкий вой горна, который трижды возвестил воинов о начале штурма. Гремя оружием и восклицая, отряд ринулся к стенам заднего двора. Шумные тролли бросились на стены; всё они были отличными воинами, хоть и очень агрессивными и редко подчиняющимися приказам, поэтому их решили оставить в покое и отделили от основной массы отряда, давая им полную свободу действия, которой они и воспользовались. Спешно залезая на каменные стены, они выкрикивали боевые кличи, да и вообще всячески привлекали к себе внимание, что позволило небольшому отряду спокойно пробраться к небольшим воротам заднего двора.

Эльфы, они как и обещали, оказали поддержку штурмующим стены троллям, щедро осыпая арбалетчиков длинными стрелами с изумрудным оперением. Прихваченное с собой гномье масло оказалось весьма полезным, всё же пытаться выбить стальные ворота для небольшого отряда - задача непосильная. А вот расплавить - это совсем другое дело. Вспыхнувшие ворота осветили спрятавшихся под стенами воинов, но успевшие перебраться через крепостную стену тролли не позволили инквизиторам нанести удар по остальным членам отряда, так что на данном этапе штурма не возникло никаких проблем, всё шло согласно плану.

Оплавленные створки нешироких ворот были выбиты мощными ударами гномьих топоров. Ударный отряд без особых проблем сумел достигнуть своей цели и застать гарнизон заставы врасплох, всё же никто из них явно не ожидал ворвавшихся на задний двор тангаров, которые под боевой клич: "За Хайдор!" начнут махать топорами. Когда в крепость попал Ричард в окружении зорких эльфов, то внутри уже царил настоящий хаос. Паника, крики рвущихся вперёд воинов, вопли сжигаемых заживо людей, звон ударяющейся друг о друга стали, стоны умирающих и раненных, скрежет разбиваемых доспехов, вой десятка боевых горнов. Всё это смешалось воедино и набатом гремело в голове, оглушая, заставляя забыть обо всём вокруг. Здесь было, как в Аду. Никто из воинов не проявлял милосердия, и потому раненных инквизиторов безжалостно добивали и продолжали двигаться дальше. Ричард вместе с Лиэндэлем и другими эльфами направлялись к покоям отцов-экзекуторов, в то время как Джаральд вместе с кучкой рычащих тангаров и окрылённых победой горожан двигался к главным воротам крепости. Вся тактика строилась на использовании сильных сторон отдельно взятых отрядов, которые будут взаимодействовать между собой и тем самым прикрывать слабости друг друга. Пожалуй, они смогли учесть все детали, и теперь оставалось лишь перебить продолжавших отчаянно сопротивляться инквизиторов.

Идя по коридорам крепости, они убивали каждого, кто попадался на их пути, будь то воин или же просто священник, все должны умереть, каждый, кто связан с инквизицией - должен быть убит. Лиэндэль оказался превосходным стрелком, и потому близко подобраться к идущим мятежникам почти никому не удавалось, лишь выскакивающие из комнат послушники, но и тех настигала холодная сталь мечей. Всюду была кровь, крепость уже вовсю полыхала, и звон клинков не стихал ни на секунду, словно возвещая о скором падении защитников заставы.

- Во имя Великого Творца! Прекратите это безумство! - воскликнул выскочивший из-за поворота экзекутор.

Он размахивал руками и тыкал в идущих воинов косым крестом, но на его крики никто не обращал внимания.

- Безумие давно охватило наш мир, - сквозь зубы прорычал Ричард, вонзив в грудь стоящего на коленях инквизитора лезвие серебряного клинка и наблюдая, как он захлёбывается собственной кровью, силясь произнести молитву своему Творцу, а затем, дождавшись, пока маленькие глазки ублюдка потухнут навсегда, а грузное тело начнёт оседать, пнул его ногой, извлекая свой меч из тела убитого.

Отряд продвигался всё дальше вглубь крепости, постепенно приближаясь к казематам, где томились заключённые. Стража темницы была сметена одним ударом, изумрудное оперение эльфийских стрел злорадно скалилось, торча из мёртвых тел, железная решётка была сломана и опрокинута на уходящие вниз каменные ступени; освобождение было спешным, а схватка короткой. В живых не оставили никого из стражников, а радостно вопящие заключённые едва ли не висли на плечах своих спасителей.

К тому времени главные ворота крепости уже были открыты, и отряд Локиура и Джаральда соединились, добивая оставшихся защитников крепости.

Когда шум и лязг металла наконец-то стих, окрылённые своей победой жители Риоля принялись грабить Западную заставу, а заодно и добивать оставшихся отцов-экзекуторов, злорадно потешаясь над ними и растягивая их страдания. Угнетённые ранее люди и нелюди наконец смогли свергнуть тысячелетнее правление Церкви, и пусть это было лишь первое сражение, но оно закончилось победой. Теперь Святая Матерь Инквизиция столкнулась с настоящей проблемой: весть о мятеже в Риоле быстро разлетится по всей империи Дреммор и повсюду начнут вспыхивать народные восстания.

- Ричард! Ричард! Мы сделали это! Мы победили! - радостно заорал Локиур, идя к стоявшему посреди усыпанного телами мёртвых инквизиторов двора Западной заставы, парню.

Он шёл в обнимку с широко ухмыляющимся Джаральдом, который приветственно махал воинам и всячески поддерживал их криками. Но юноша не был столь же рад, как эти одержавшие победу воины: на его лице застыла маска холодного равнодушия, а в серебряных глазах полыхало всепожирающее пламя ненависти.

- Сегодня. Мы победили. Но этого мало, - провозгласил юноша, с лязгом вгоняя свой клинок обратно в ножны и обводя взглядом собравшихся во дворе воинов, с которыми сегодняшнюю ночь ему довелось сражаться плечом к плечу в битве за Запад.

- О чём ты? Запад теперь наш! - оборачиваясь к толпе, прокричал Джаральд и под одобрительные крики потряс окровавленным мечом над головой.

- Эта война не окончена, - спокойно проговорил Ричард, обращаясь к шумящим воинам.

Его громкая речь заставила буянящий народ слегка поутихнуть и послушать то, что будет говорить рыцарь. Рядом с ним стоял молчаливый Лиэндэль, который в окружении своих собратьев успокаивал всех.

- Война с Церковью будет окончена лишь тогда, когда каждый приспешник Инквизиции будет сражён на поле брани. Когда все их крепости будут сожжены дотла. Когда знамя их веры будет обращено во прах. Когда их надежды станут пеплом и золой сотен пожарищ. А до тех пор война не будет закончена. Скоро инквизиторы поймут, что необходимо действовать, чтобы подавить дальнейшее восстание. И на Запад империи Дреммор будут высланы войска Святой Церкви. И они не станут щадить никого. Все, кто связан с мятежниками - будет казнён. Женщины, дети, старики. Их всех убьют. Убьют, чтобы подавить мятеж. От Риоля не останется камня на камне, - холодно провозгласил Ричард, обводя взглядом вмиг потускневших воинов, которые ещё несколько минут назад орали и грабили, потешаясь над выжившими экзекуторами и откупоривая найденные на складах бочки с выпивкой, весело обсуждали сражение, даже позабыв о погибших товарищах.

- Ричард. Это не совсем то, что нам хотелось бы сейчас услышать, - откашлявшись, произнёс Локиур.

Конечно, эти слова были не тем, что они хотели услышать, но это была правда, и они должны понимать, что победа им дорого обойдётся, и что ради неё им придётся сражаться до последнего, пока Церковь не исчезнет с лица земли. Тяжело вздохнув и усмирив бушующий в висках пульс, юноша кинул на товарища понимающий взгляд серебряных глаз, словно бы сожалея о том, что ему пришлось сказать.

- Я хочу, чтобы вы знали правду. Церковь не оставит вас в покое до тех пор, пока мы не уничтожим её. И лишь от вас будет зависеть, сможем ли мы победить и сбросить с себя тысячелетние оковы рабства. Или же они вновь завладеют нашей судьбой. Сегодня вы храбро бились. Каждый из вас может гордо звать себя освободителем Запада. Но это ещё не конец. И вы должны быть готовы к бою. Смерть Инквизиторам! - громко возвестил парень, обращаясь к собравшимся воинами, и на последних его словах толпа вновь зашумела, подхватывая новый клич.

"Смерть Инквизиторам! Смерть!" - громко скандировали они, потрясая оружием над головами. Отныне война началась.

- Ричард, ты ведь останешься с нами, чтобы противостоять инквизиторам? - спокойно произнёс Джаральд, обращаясь к стоявшему на крепостной стене юноше, который молча наблюдал за постепенно светлеющим небом.

Кроваво-алая заря. Восход новой эпохи. Этот символ навсегда останется в его памяти, так же как и имена тех, кто сражался с ним плечом к плечу. Далеко не сразу он смог вернуться к реальности, выныривая из пучины собственных мыслей и размышлений.

- Нет, - тихо ответил парень, не оборачиваясь к подошедшему капитану.

- Почему? Ты нужен нам. Если бы не ты, то нас бы просто перебили на подходах к заставе! - воскликнул гвардеец, разводя руки в стороны, но юноша вновь лишь отрицательно покачал головой.

- У него иная цель, - проговорил поднявшийся Локиур, обращаясь к Джаральду, который всё ещё не мог понять, почему юноша отказывается остаться.

- Иная цель? - удивлённо повторил капитан, непонимающе взглянув на своего товарища.

- Именно. Он мстит Церкви за убийство, - спокойно ответил мужчина, кладя руку на плечо друга.

- Вот как. Значит, слухи не лгали, - тихо хмыкнул капитан, бросив на Ричарда сочувственный взгляд.

- Я отправлюсь на Север. И быть может, мы ещё свидимся по эту сторону звёзд, - тихо произнёс Ричард, оборачиваясь к боевым товарищам и, более не говоря ни слова, молча направился прочь, пробираясь сквозь толпу празднующих победу воинов.

По дороге к конюшням его догнал Лиэндэль.

- Постой, куда ты? - воскликнул эльф, останавливая юношу и глядя ему прямо в глаза.

- На Север, - спокойно ответил Ричард.

- Я с тобой, - твёрдо заявил остроухий, стукнув себя кулаком в грудь.

- Ты не обязан. Твой долг уплачен. Ты нужен здесь, - тихо отозвался парень, глядя в тёмно-зелёные глаза друга.

- Плевать. Я не брошу друга. И мне неважно, идёшь ли ты воевать за правое дело. Или же мстить. Но я пойду с тобой. И если потребуется, то видит Шинвэ, я не отступлю и не брошу своего друга, - уверенно заявил эльф, хлопнув парня по плечу.

- Хорошо. Но знай. Я иду фактически на смерть, - тяжело вздохнув, ответил Ричард, на что Лиэндэль лишь коротко кивнул.

На восходе солнца из Павшей крепости умчались два всадника на чёрных жеребцах.

Их путь лежал на Север, прямиком к столице великой империи Дреммор...

Месть, она как истина - просто существует...

Как и ожидалось, весть о Риольском Восстании достаточно быстро облетела всю империю. По всей западной территории Дреммора один за другим начали вспыхивать очаги восстания против власти инквизиторов. Теперь Святая Матерь инквизиция была подобна разорённому пчелиному улью, многие чины Святой Церкви на Западе были распущенны. Массовые расправы над чиновниками и обличёнными властью дворянами, которые подержали протестующий народ, не прекращались, что лишь подогревало грозящую разразиться гражданскую войну. Огромное количество революционеров было отправлено в застенки Шандерии, где их либо казнили, либо подвергли иным методам воздействия. Многие военные организации были либо распущенны, либо переименованы и взяты под личный надзор инквизиции. Не стихающие сражения за западные районы окончились полным разгромом Церкви. В связи с чем было принято решение установить новые границы империи.

Во всех оставшихся под властью императора городах были подняты налоги. Пропуск через дремморскую границу стал фактически невозможным. Торговлю с Западом: эльфами, гномами и прочими соседями запретили, и теперь лишь по особому разрешению Церкви можно было осуществлять товарообмен с другими расами. Жизнь в империи резко изменилась. Контроль над деятельностью многих гильдий и организаций, неподвластных короне, был ужесточён. В скором времени во всех крупных городах был объявлен набор в армию Церкви, дабы подавить загоревшийся огонёк революции и раздавить поднявшийся с колен народ. Желающих было много, всё же инквизиторы щедро платили каждому, кто отваживался вступить в ряды "Святого Войска".

Власть императора и аристократии была сокращена, и с этого момента все особо важные решения принимали непосредственно высшие чины Церкви. Старый правитель не посмел противиться данному решению, и потому, во избежание кровопролитной войны с инквизиторами, молча отступил в тень, тем самым передавая Церкви все полномочия для подавления сего восстания. Многие аристократы были против этой затеи, и потому все, кто осмелился высказаться против, были сосланы в церковные тюрьмы. И лишь малая часть инакомыслящих сумела избежать наказания и разбрелась по своим имениям на Южных рубежах Дреммора.

Любые перевозки оружия из одного города в другой были запрещены, чтобы не дать повстанцамт даже шанса на подготовку к битве и дальнейшему сопротивлению Церкви. В связи с этим все торговые пути были перекрыты специальными кордонами, где проверялся каждый купеческий обоз. Все переговоры с мятежниками заканчивались тем, что через западную границу назад возвращались телеги с мёртвыми телами парламентёров. Ни одна из сторон не желала договариваться о мирном урегулировании конфликта, и потому Церковь объявила войну Западу.

Контроль за пересечением новых границ осуществлялся имперской гвардией, которая более не имела полномочий на отказ от службы Святой Матери инквизиции, а любой, кто был против нового закона, был незамедлительно казнён. Один из таких кордонов находился вблизи крупного торгового города Фенфиль, который всегда славился своими оружейными мастерскими. Именно сюда и направлялся некрупный купеческий обоз с продуктами и тканями.

- Ричард, как думаешь, нас пропустят? - тихо шепнул эльф, наклоняясь к идущему мелкой рысью всаднику на вороном жеребце.

Надвинутые на лица капюшоны тёмно-зелёных плащей почти полностью скрывали лица обоих всадников, и потому отличить их от других купцов было практически невозможно.

- Будем надеяться, что да. А если нет, то просто перебьём их, - спокойно ответил юноша, равнодушно пожимая плечами, на что эльф лишь тихо хмыкнул, мол, как скажешь.

Молчаливая процессия неспешно приближалась к караульным у ворот города. Тёмно-бардовые доспехи имперской гвардии выглядели устрашающе, но никто из торговцев не беспокоился, всё же у них разрешение на ввоз товаров в город имелся, да и стража у ворот знала их, но вот двое новых спутников ещё не были знакомы с угрюмыми воинами.

- Стой! - лениво крикнул один из караульных, преграждая дорогу всадникам.

- Здравствуй, любезный Огвид, - вежливо поприветствовал стражника выехавший вперёд толстячок на гнедой кобылке

Отбросив поводья в сторону, он спрыгнул с лошади, убрав со своего лица капюшон, и улыбнулся. Увидев знакомое лицо, воин слегка расслабился, да и многие из всадников, следуя примеру своего товарища, сняли капюшоны.

- И тебе не хворать, Туон. Что на этот раз везёшь? Не контрабанду ли из эльфиек? - усмехнувшись, отозвался гвардеец и, насмешливо оглядев невысокого толстячка с ног до головы, гулко расхохотался.

Стражники тут же дружно загоготали над бородатой шуткой сержанта. Ну а сам торговец, в свою очередь, лишь сдержанно улыбнулся, разводя руками, мол, извиняйте, судари, но вы не угадали. Сильно придираться к купцам никто не собирался, поэтому после кратких переговоров и внесённой платы за въезд небольшой обоз двинулся через городские ворота. Однако двоих путников стражники всё же остановили.

- Кто будете? - надменно осведомился сержант, обращаясь к молчаливому всаднику с чёрной повязкой на лице. Оглядев стражника холодным взором серебряных глаз юноша спешился, но отвечать не спешил, что немного разозлило караульного.

Однако Лиэндэль вовремя успел перехватить руку своего товарища, который уже потянулся к холодной рукояти меча, и, сдержанно улыбнувшись стражнику, передал поводья своего коня молчавшему до сих пор парню.

- Здравствуйте, уважаемый. Мы приехали в Фенфиль с целью вступить в Гильдию Наёмников, сэр, - спокойно ответил эльф, вежливо обращаясь к любопытному воину.

Увидев острые уши собеседника, стражник гулко расхохотался и, произнеся что-то вроде: "Эльф-наёмник? Это что-то новенькое!", отпустил всадников.

- Лиэн, не стоило так унижаться, - коротко произнёс Ричард, поправляя полы плаща.

Разумеется, юноша был против того, чтобы его товарищ вступал в какие-либо переговоры со стражей, и особенно, чтобы тот оправдывался перед ними и рассыпался в любезностях перед этими ничтожествами. На что тот лишь молча пожимал плечами. С одной стороны, он прекрасно понимал раздражение своего товарища, но, с другой стороны, вовсе не хотел, чтобы тот сдуру полез в драку, что обязательно бы доставило им немало проблем. Тяжело вздохнув, парень оставил друга в покое, всё же рассуждать здраво он ещё не разучился, поэтому молча продолжил неспешно идти по главной улице Фенфиля, взяв своего коня за поводья. Оба путника старались не привлекать к себе внимание разномастной толпы, которая суетливо прохаживалась туда-сюда мимо торговых лавочек и магазинов. Сдержанно приветствуя проходящих мимо гвардейцев, они направлялись к одному из центров Гильдии Наёмников, которая с момента восстания на Западе империи Дреммор стала очень популярной организацией в некоторых инквизиторских кругах.

Не все, но многие высокопоставленные чины Церкви порой обращались за помощью к наёмникам. Платили всегда щедро, и потому гильдия не стыдилась работой на "святошь", которые часто требовали выполнения кое-каких грязных поручений, и для того, чтобы их рученьки оставались чистыми, они платили убийцам и охотникам. Таким образом, они могли узнавать текущее положение вещей в империи, ну и, по возможности, устранять мятежников, которые развращали народ своими "лживыми" речами о Церкви. Именно в эту организацию Ричард и был намерен проникнуть, чтобы подобраться к церковнослужителям, ведь все те, кто состояли в гильдии, могли беспрепятственно пересекать границы столицы, где и располагалась главная крепость Святой Церкви. Конечно, наёмников презирали и делали это фактически открыто. Единственное, что останавливало людей, так это смерть в тёмном переулке, что было довольно частым явлением, когда кто-нибудь осмеливался оскорбить наёмника.

В гильдию мог вступить любой желающий, независимо от расы и возраста, в том случае, если он сможет пройти кое-какое испытание и выжить после этого, ибо слабым не было место в рядах наёмников, поэтому отбор был жестоким. Однако способы были различными, и коварство и подлость среди убийц не вызывало презрения или же стыда, так что попасть сюда было непросто.

- Ричард, ты думаешь, стоит? - останавливаясь перед забрызганными грязью широкими створками низкого трёхэтажного строения, где располагалась Гильдия, спросил Линэндэль.

- А у тебя есть ещё идеи? - удивлённо вскинув брови, спокойно поинтересовался юноша, поправляя перевязь с клинком.

- Ну, есть одна мысль. Мы ведь могли бы вступить в ряды послушников. Ну, или в "святое войско". Это было куда проще и безопаснее, - с лёгкостью ответил эльф.

Парень, конечно, знал, что его друг презирает наёмников, и подобная мысль вызывает в нём нескрываемое отвращение, но чтобы тот перестал здраво мыслить - это было несколько удивительно.

- Послушники? "Святое войско"? И это говорит эльф? Братец, в своём ли ты уме? - насмешливо протянул Ричард, глядя на своего товарища, словно на маленького ребёнка, который из-за своего нежелания пачкаться на огороде придумывал различные небылицы и отговорки.

Тут Лиэндэль замолчал: до него дошёл смысл слов друга. В рядах послушников не было ни одного эльфа, гнома, тролля или представителя любой другой расы. Всех их поголовно считали еретиками. Поэтому предложение эльфа о вступлении в "святое войско" было поистине глупым. Обречённо вздохнув, остроухий молча последовал за вошедшим в здание парнем, который непроизвольно отбросил полы своего плаща, чтобы обеспечить лёгкий доступ к мечу у левого бедра.

Внутри оказалось темно. Тусклый свет дневного солнца едва пробивался сквозь несколько мутных и пыльных окон под потолком, а пара железных подсвечников с десятком оплавленных свечей едва ли могли разогнать царящий здесь полумрак. Помещение было небольшим и скудно обставленным деревянной мебелью из грубых досок. Запачканные стены, дубовый настил пола, на котором проглядывали тёмно-бурые пятна засохшей крови, и невысокая дверь в противоположном конце комнаты, где стояла парочка верзил. Небритые и хорошо вооружённые мужики в грязных рубахах лениво поглядели в сторону вошедших путников. На угрюмых лицах не отразилось ни единой эмоции: оба громилы молчали.

- Кхм, где тут можно записаться в Гильдию Наёмников? - слегка прокашлявшись, осведомился Лиэндэль, обращаясь к молчаливой охране.

При этих словах оба громилы как-то странно ухмылялись, глядя на светловолосого эльфа.

- Выход прямо за вашими спинами, - грубо ответил один из мужчин, указывая на входную дверь.

- Вы, наверное, не поняли, но мы вступить хотим, - обернувшись в указанном громилой направлении, пояснил эльф, на что оба верзилы лишь разочарованно пожали плечами и двинулись к эльфу.

Звон извлекаемой из ножен стали оповестил гостей о том, что их явно не рады видеть здесь, и потому им следует убраться от сюда подобру-поздорову, а ежели они сами уйти не захотят, то им обязательно помогут. Времени на размышления и разговоры больше не было. Скрипнув зубами, юноша схватил возмущённого столь неподобающим поведением охранников эльфа за плечо и рывком отбросил за спину, чтобы тот не был порублен парочкой хладнокровных убийц. Мелодичный звон выпорхнувшего из ножен серебряного клинка - и вот юноша уже был готов к схватке. Ожидать, пока надвигающие противники начнут атаковать, он не стал, а потому первым ринулся вперёд и нанёс первый удар. Навыки и умения, которые он приобрёл за долгие годы службы в рядах Рыцарей, не прошли даром и не сгинули за год мирной жизни на окраине всеми богами забытой деревушки. Лязг столкнувшихся клинков эхом отразился от каменных стен помещения. Юноша двигался легко и непринуждённо, словно в танце: ему не требовалось думать, сознание было отключено, все действия совершались интуитивно, за счёт мышечной памяти. Поэтому его движения часто были непредсказуемыми и неожиданными, что сводило на нет большинство выпадов со стороны обоих противников. Кружась по комнате, парень спокойно отражал удары тяжёлых клинков и одновременно успевал атаковать. Однако убивать или же ранить своих противников он явно не собирался и потому просто изматывал их, заставляя двигаться следом за ним и постоянно махать мечом. Но сам он тоже постепенно начал уставать: всё же это был поединок, а не реальный бой, во всяком случае, так это воспринимал юноша. Пора было прекращать это шоу, а значит, хватит развлекать собравшуюся в дверном проёме публику, которая с ухмылками на лице наблюдала за тем, как незнакомец в тёмно-зелёном плаще грациозно кружит в середине комнаты и открыто издевается над противниками, заставляя их постоянно двигаться. Подпустив противника чуть ближе, парень сделал шаг навстречу и спокойно ударил его локтем в солнечное сплетение, а после, не раздумывая ни секунды, выбил меч из ослабевшей руки. Следующим движением он нанёс громиле удар крестовиной своего клинка прямо в лицо, тем самым опрокидывая мужчину на пол. Второй противник тоже недолго махал мечом, и хладнокровный юноша без каких-либо угрызений совести ударил его рукоятью меча в горло, а после добил павшего на колени человека несколькими сильными ударами об колено. Отряхнув полы своего плаща, он молча убрал клинок обратно в висящие у бедра ножны.

- Браво! Не ожидал, - тихо похлопывая в ладоши, провозгласил стоящий возле раскрытой настежь двери одноглазый мужчина лет сорока пяти на вид.

Грязная тёмно-серая повязка на его лице скрывала за собой правый глаз; он был одет в простую льняную рубашку тёмно-бордового цвета, с закатанными по локоть рукавами и расстёгнутыми до середины груди пуговицами; чёрные штаны, заправленные в высокие тёмно-коричневые сапоги; с широким ремнём на поясе и огромной серебряной пряжкой в форме двух скрещенных мечей на фоне щита. На его левой руке темнела татуировка в виде сцепившихся между собой змей. На его губах играла насмешливая улыбка, глядя на которую, возникало сильное желание врезать по его небритой роже.

- И кто ж вы такие? - подойдя к гостям поближе, осведомился мужчина, с отвращением глядя на лежащих без сознания верзил.

- Моё имя Лиэндэль. А это мой друг, Ричард, - выйдя вперёд, представился эльф и, указав на стоявшего рядом парня, склонил голову в лёгком кивке, за что тут же получил тычок под рёбра от своего товарища.

- Экий забавный остроухий, - ухмыльнувшись, протянул мужчина, с ног до головы оглядывая обоих спутников.

- В следующий раз советую ставить у дверей кого-нибудь посерьёзней, а не этих тупых баранов, - высокомерно бросил юноша, поправляя полы своего плаща.

На эти слова мужчина лишь коротко хмыкнул.

- Непременно, сударь Ричард, - хохотнув, ответил он, хлопнув юношу по плечу, и указал на раскрытую дверь, мол, идём внутрь, нечего тут стоять.

- Моё имя Грегори, - коротко представился глава гильдии, делая неуклюжий поклон в стиле столичной аристократии, что выдавало в нём жителя Арвии, но в силу нынешнего положения вещей придавало ему некой комичности.

Дальнейшие беседы Ричард предпочёл вести непосредственно за столом, а не в мрачном и тускло освещённом помещении, где ещё пару минут назад проходил поединок с двумя неповоротливыми верзилами.

- Значит, замыслили вступить в Гильдию. Что ж, милости прошу. Давненько у нас не было таких странных гостей, - криво усмехнувшись, проворчал Грегори, пропуская путников в главный зал здания, где за длинными столами восседали шумные наёмники.

Помещение было просто огромным, едва ли не в половину всего первого этажа. В сравнении с первой комнатой, зал был хорошо освещён, и пусть окон было не так уж и много, но обильное количество горящих факелов и свечей неплохо заменяли дневной свет, освещая длинные столы и лавки. Многие из наёмников лениво поглядывали на вошедших новичков, но чаще всего с тихим хмыканьем просто отворачивались, возвращаясь к своим делам. Здесь было почти так же шумно, как и в любой таверне Фенфиля. Пьянствующие люди и нелюди громко гоготали и обсуждали всевозможные новости, травили различные байки, играли в карты и кости, да и просто пили, споря друг с другом. В общем, обычный притон, где собравшаяся разномастная толпа преступников попросту гуляла и выпивала.

Неудивительно, что наёмников презирали, всё же большая часть из них были закоренелые убийцы и воры, которые, во избежание тюремного заключения, подались в гильдию. Несчастный эльф, глядя на всю эту толпу, невольно морщился и старался не сталкиваться ни с кем из них. Однако, стоило ему увидать играющих в карты и кости людей, как в глубине тёмно-зелёных глаз тут же загорелся азарт. А ещё говорят, что эльфы не умеют развлекаться. Да этот остроухий только и делал, что развлекался, выпивая наравне с любым гномом, и жульничал почище любого тролля, так что тут он превосходил многих своих собратьев.

- Ну, я, это, пойду пока, осмотрюсь, - кивнув в сторону одной из компании, тихо шепнул Лиэндэль, наклонившись к Ричарду, и, не дожидаясь ответа от юноши, поспешил подсесть за стол к шумной компании игроков.

Ричард лишь обречённо вздохнул, оставаясь с главой гильдии.

- А твой друг и правда забавный, - хмыкнул Грегори, проследив за эльфом.

- Что уж тут поделаешь, его страсть к играм превосходит здравый смысл, - равнодушно отозвался парень, пожимая плечами.

- Чего вдруг в наёмники подались? - неожиданно спросил глава, резко разворачиваясь к идущему позади парню.

В глубине серых глаз блеснул едва заметный огонь недоверия и банального любопытства, всё-таки он был человеком далеко не глупым, иначе бы и не стал главой этой шайки подлецов и убийц. Юноша и глазом не моргнул, оставаясь всё таким же равнодушным и невозмутимым, словно у него спросили, какая нынче погода.

- Всё просто. Здесь щедро платят, - спокойно пояснил Ричард.

- Вот как. Ну, в этом ты прав, - усмехнувшись, тихо проговорил Грегори, потирая подбородок.

Да уж, наёмников щедро вознаграждали за их труды, возможно, поэтому желающих попасть сюда и было так много, но не каждому было суждено прорваться через стоявших в холле громил. Естественный отбор - выживает сильнейший. Главный закон наёмника - либо ты, либо тебя. Но вот почему-то Ричард чувствовал себя здесь несколько неуютно, словно очутился в логове ядовитых змей, которые в любой момент могли напасть на тебя, и поэтому то и дело его рука тянулась к рукояти меча. Разумеется, это не ускользнуло от внимания главы, и потому он широко ухмыльнулся, хлопнув парня по плечу.

- Не боись, тут все свои, - хохотнув, провозгласил Грегори, что не сильно успокоило юношу, но всё же он перестал обращать внимание на косые взгляды собравшихся здесь людей, которые молча следили за новичком.

- Своих нет нигде, - коротко ответил Ричард, присаживаясь за один из столов.

- Возможно, ты и прав, - усмехнувшись, отозвался Грегори и, присев напротив парня, коротко свистнул одной из девушек.

Та сразу поняла главу и вскоре скрылась из виду.

Разговор с Грегори не принёс особой пользы, и потому юноша практически не слушал его, да и к чему ему было слушать о делах Гильдии и творящимся хаосе на Западе, когда он и без того был прекрасно осведомлён обо всём, что происходило за кордонами инквизиторских рубежей. Но было и кое-что, чего Ричард не знал. Как оказалось, многих мятежников Риоля потихому убили в подворотнях, словно предупреждая остальных о надвигающемся "святом войске", которое быстро погасит очаг восстания. Многие из наёмников Фенфиля участвовали в жестокой расправе над восставшими жителями, за что были щедро осыпаны золотом и получили статус неприкосновенных для имперских законов и прочих налогов. Фактически, Церковь даровала им полную свободу действия. Конечно, весть о гибели товарищей заставила парня напрячься и непроизвольно сжать кулаки, но, вспомнив о своём нынешнем положении, он быстро взял себя в руки, загоняя вспыхнувший гнев обратно в тёмные закоулки сознания, убеждая себя, что рано или поздно он отомстит за погибших. Грегори ещё долго болтал о славном будущем гильдии, о том, что сотрудничество с Церковью и грядущая война принесут каждому из них несметные богатства и славу, но юноша уже не слушал, в его голове были совершенно иные мысли. Цель становилась всё ближе. С каждым днём он приближался к столице, и скоро его месть свершиться, ну а сейчас он должен просто ждать, ждать удобного момента, чтобы нанести новый удар в сердце инквизиции. Лиэндэль весело проводил время в компании наёмников, которые то и дело проигрывали ему в карты, что вызвало на бледных губах парня насмешливую улыбку.

- Завтра прибудет отряд инквизиции, и мы снова отправимся в Риоль, - зловеще ухмыльнувшись, произнёс Грегори, отхлебнув пива из деревянной кружки.

Эти слова заставили юношу вновь обратить внимание на своего собеседника, который всё это время только и делал, что трепался без умолку. Это становилось куда интереснее. Значит, Церковь вздумала прибегнуть к подлости. Что же, это было вполне в духе инквизиторов. Однако, будучи далеко от Риоля, Ричард не мог помочь своим товарищам, а значит, ему оставалось лишь надеяться на то, что оба его друга сумеют справиться с грядущими неприятностями. Будь у него возможность перерезать глотку этому нагло ухмыляющемуся выродку, то он бы сделал это прямо сейчас. Но бросать вызов главе гильдии у всех на глазах было чистым самоубийством.

- Даже так? Что ж, это будет забавно, - равнодушно пожимая плечами, ответил Ричард, ставя на стол пустую кружку.

- Нам бы только добраться до Локиура и Джаральда, и тогда мы смогли бы обезглавить мятежников, - хмыкнул Грегори, откидываясь назад.

Эти слова немного успокоили парня: всё-таки раз эта парочка до сих пор жива, значит, всё хорошо и ещё не всё потеряно. Но коли на них уже точат когти, то им может угрожать опасность, вот только убить этих ребят будет достаточно сложно, что радовало парня. Медленно поднявшись из-за стола, юноша поинтересовался у главы гильдии относительно свободных комнат и, когда тот ему сказал, что есть одна на третьем этаже, он молча кивнул в знак благодарности, попутно захватив за собой малость захмелевшего эльфа, неспешно направился вверх по лестнице.

- Приглядывайте за этими двумя. Что-то у меня дурное предчувствие, - подозвав одного из троллей, тихо шепнул Грегори, указывая в сторону удаляющихся спутников, на что тролль кивнул, пообещав приглядеть за новичками и, в случае чего, незамедлительно избавиться от них.

- Ричард! Там такой куш был! Я же мог выиграть! - возмущался Лиэндэль, размахивая руками, на что парень лишь отмахнулся, мол, успеешь ещё наиграть, да и вообще, мы здесь не для развлечений.

Подойдя к одной из дверей, юноша огляделся по сторонам, на тот случай, если за ними следят: всё-таки лучше всё проверить заранее, чем проснуться с ножом у горла или, хуже того, вообще не проснуться. Отперев деревянную дверь, он втолкнул туда упирающегося эльфа и плотно запер ее за собой. Комнатушка оказалось не шибко большой, и кроме пары грубо сколоченных кроватей да покосившегося столика здесь ничего не было, а грязные серые стены и ржавый подсвечник лишь добавляли мрачности этому и без того зловещему помещению. Отодвинув старую и запачканную шторку, больше похожую на половую тряпку, которой обычно драят полы в трактире, Ричард шумно выдохнул, присаживаясь на скрипучую и жёсткую кровать.

- Завтра сюда придут инквизиторы, - тихо произнёс юноша, коротко глянув на друга, который до сих пор дулся на него за то, что тот помешал ему обыграть скудоумных наёмников в карты.

Услышав об инквизиторах, эльф тут же напрягся и совершенно позабыл об игре, так что вскоре он уже сидел напротив товарища и слушал короткий пересказ его разговора с главой гильдии, который оказался на редкость болтливым человеком.

- Мда, вот тебе и вступили в гильдию, - покачав головой, тихо отозвался Лиэндэль, вспоминая недавнее сражение за Западную заставу, где успел прославиться, как один из самых метких и хладнокровных.

Теперь-то до него дошло, что их обоих подозревают в причастности к мятежу, а значит, доверять им никто не собирается, что означает лишь тот факт, что им следует быть внимательными и крайне осторожными. Ричард тоже прекрасно осознавал, что каждый их шаг будет проверяться, и в случае чего, их попытаются убить, поэтому им необходимо как можно скорее заручиться доверием и отправиться в столицу. Разумеется, это было не так уж и просто, как ему показалось сначала. Грегори был не из тех людей, которые поверят первому встречному на слово, а значит, есть риск, что их быстро раскроют.

- Ладно уж, сейчас нет смысла ломать себе голову над этим. Поэтому предлагаю лечь спать, а завтра решать, что делать дальше, - широко зевнув, произнёс Ричард и, отбрасывая покрывало, стал медленно раздеваться.

Лиэндэль не стал спорить с другом и потому решил просто последовать его примеру, однако никто из них не стал далеко убирать оружие. Сегодняшняя ночь может стать последней, и потому нужно было быть готовым к бою...

Не месть, но ненависть к общему врагу способна всех объединить в единую силу...

Этой ночью было особенно ветрено, бушующая за небольшим оконцем метель, завывая подобно раненому зверю, то и дело швыряла в мутное стекло небольшой комнатушки пригоршни снега. Уснуть под шум, доносящийся с нижних этажей, было практически невозможно, да и как можно было спокойно спать, зная, что в любой момент сюда могут ворваться вооружённые наёмники и попытаться тебя убить. Вот именно, что никак, поэтому оба парня старательно прикидывались спящими, а сами в это время молча ожидали гостей, которые обязательно должны будут прийти. Отвернувшись к серой и замызганной стене, юноша спокойно отсчитывал идущие неспешной веретеницей минуты. Ночка предвиделась ещё та, и поэтому даже малость подвыпивший эльф, кажется, не спал, молча прислушиваясь к шумному гоготу пьянствующих наёмников. А как всё хорошо начиналось! Странно, с чего бы их стали подозревать, ведь они покинули Риоль ещё до выступления вооружённых отрядов инквизиции, а значит, никто не должен был знать об их причастности к мятежу. Возможно, вместе с вестями о восстании прошёлся слушок и о командующих "освободительной армией", как уже успели окрестить жители Запада своих героев. Все эти размышления никак не давали ему уснуть, вертясь в голове, словно назойливая мошкара в лесу, которая упрямо преследует путника повсюду.

Закрыв глаза, он попытался успокоиться: сердце бешено заколотилось, когда в коридоре послышались чьи-то тяжёлые шаги, от которых протяжно заскрипели деревянные половицы. Эльф остался неподвижным; со стороны можно было подумать, что он действительно спит, однако этот мошенник явно не дремал. Когда входная дверь комнаты тихонько приоткрылась, и свет от горящих в коридоре факелов слегка разогнал царящий здесь полумрак, в дверном проёме мелькнула громадная фигура тролля. Даже будучи глухим и слепым, можно было понять, что сей источник перегара и отвратительной вони спокойно вошёл в комнату, и, пусть идти он старался как можно тише, эльф смог бы определить, где именно находится противник. Следом за троллем в комнату прошли ещё двое наёмников. Тихий шелест извлекаемых из кожаных ножен кинжалов тут же призвал друзей к незамедлительным действиям. Первым пал неосторожный тролль. Резко выбрасывая руку из-под подушки, Лиэндэль метнул в него небольшой костяной ножик, который повсюду таскал с собой и даже во сне никогда с ним не расставался. Тихо булькая и захлёбываясь собственной кровью, отчаянно хватаясь руками за воздух, тролль, подобно мешку с мукой, с грохотом повалился на пол. Из его горла торчала серебристо-серая костяная рукоять эльфийского ножа. Двое других, схватившись за висящее у пояса оружие, мгновенно позабыли о какой-либо осторожности и с рёвом бросились на лежащих в кроватях парней. Рывком отбрасывая тёмное покрывало, Ричард поднял обнажённый клинок и, не заботясь о правилах ведения дуэли, что обычно делал всегда, без лишних предисловий пропорол противнику незащищённый нагрудными доспехами низ живота. Хлынувшая из раны кровь брызнула на блестящее лезвие серебряного меча. Округлившиеся глаза наёмника удивлённо уставились на хладнокровного убийцу, который, рывком выдернув меч из тела противника, мощным ударом ноги отправил того в короткое падение на деревянный пол комнаты. Последнего наёмника беспощадно добил Лиэндэль. Ему хватило всего пары секунд на то, чтобы выдернуть из стоявшего рядом с кроватью колчана длинную стрелу с изумрудным оперением и равнодушно вонзить её в левый глаз своего врага: с тошнотворным хлюпаньем лопнуло глазное яблоко, а отполированное деревянное древко легко погрузилось в мягкую и податливую плоть.

Три мёртвых наёмника преспокойно лежали посередине небольшой и убогой комнатки, где по собственной глупости разместились наши друзья. Пока алая кровь убитых ими врагов неспешно растекалась по всему полу, оба товарища, молча переглянувшись, стали собираться в дорогу, ведь теперь их точно раскрыли, а значит, нужно было линять отсюда и делать это как можно быстрее.

- Лиэн, ты же против насилия. С чего вдруг такой энтузиазм и хладнокровие? - насмешливо проронил юноша, застёгивая пуговицы на рубашки и кинув на товарища косой взгляд, криво усмехнулся, когда заметил, что эльф наклонился к телу убитого тролля и, рывком выдёргивая из его горла свой обожаемый костяной нож, брезгливо стёр с него кровь о грязную и рваную рубаху убитого.

- Ну знаешь ли, брат, когда тебя приходят убивать, то волей-неволей позабудешь о высоких речах и манерах, - немного зловеще ухмыльнувшись и убрав нож за неширокий кожаный пояс на штанах, иронично парировал Лиэндэль.

И ведь прав был остроухий: если к тебе приходят с мечом, то нет времени на разговоры, ибо пришедший к тебе с оружием уйдёт лишь в мир иной.

- Согласен, - ухмыльнувшись, отозвался юноша и, наладив перевязь с серебряным клинком, достал из сумки тёмно-алый походный плащ, ведь теперь таиться было бесполезно, а если воевать, то как в последний раз, при параде и с гордо поднятой головой.

Набрасывая плащ на плечи и застёгивая серебряную пряжку на плече, юноша с удивлением заметил, что его друг тоже достал из ранее незамеченной им сумки небольшой свёрток насыщенно изумрудного цвета, совсем как у молодой листвы Бессмертного Леса, родины всех светлых эльфов. Как оказалось, это была форма воинов Бессмертной Королевы, коя правила в царстве светлых эльфов. Вот так неожиданность - Лиэндель был одним из охотников Бессмертного Леса. С мрачным спокойствием остроухий облачился в боевую форму , забросив на плечо кожаный колчан, наполненный длинными стрелами, без каких-либо эмоций выдернул стрелу из глазницы убитого им наёмника, и, наложив на тетиву искусно расписанного узорами лука, медленно двинулся к приоткрытой двери.

- Лиэн! Неужели ты из Бессмертного Леса? - поднимая с грязного пола выпавший из руки мёртвого парня кривую саблю, осведомился юноша, подходя к эльфу со спины.

- К несчастью, - с горечью ответил остроухий и, дождавшись, пока Ричард откроет ведущую в коридор дверь, осторожно вышел следом за ним.

Расспрашивать дальше парень не стал, решив, что стоит отложить этот разговор до более подходящего момента, разумеется, если они оба останутся в живых.

В коридоре было подозрительно тихо, и даже на лестнице не оказалось никого. Однако, спустя какое-то время, внизу раздались гневные крики и звон стали. Ричард первым ринулся вниз по скрипучим ступенькам лестницы, Лиэндэль поспешил за товарищем, прикрывая его спину. Первый же выскочивший из полумрака наёмник с предсмертным стоном рухнул на спину, поражённый выпущенной эльфом стрелой. Благодарно кивнув своему другу, юноша спустился в очередной тускло освещённый коридор второго этажа. Запутанные помещения мрачного здания заставили обоих парней слегка попотеть, когда из комнат начали выбегать вооружённые наёмники. С дикими воплями они бросались на облачённых в военную униформу двух разных народов воинов, и каждый раз оба путника оставляли позади себя кровавый след и мёртвые тела. На алом плаще кровь была почти не видна, а меткий эльфийский стрелок даже не вступал в ближний бой, играючи расстреливая любого, кто осмелился подойти слишком близко к седовласому пареньку. Лязг металла и проклятия, которые доносились с первого этажа не стихали, и потому оба они поспешили вырваться из запутанного лабиринта коридоров второго этажа.

Когда им всё же удалось добраться до того самого зала, где сегодня вечером они были представлены Гильдии Наёмников как новички, им открылась неожиданная картина.

Молодая черноволосая дева, облачённая в лёгкие кожаные доспехи, с глефой наперевес вела беспощадное сражение с рычащими наёмниками, которые то и дело лишь беспомощно отступали от юной воительницы, сталкиваясь с мелькающей то тут, то там острым лезвием глефы. Девушка оказалась весьма неплохим бойцом, и даже парочка проворных гоблинов с кривыми ятаганами едва могли поспеть за ней. Ловко уворачиваясь от очередного выпада, незнакомка с ужасающим хладнокровием одним росчерком перерезала горло одному из наёмников и, не теряя ни секунды, с грозным кличем ринулась в самую гущу сражения. Удивлённо переглянувшись с Лиэндэлем, юноша выхватил из ножен клинок и, поудобнее перехватив окровавленную саблю, метнулся на выручку таинственной незнакомке. Ну а сам эльф, равнодушно пожав плечами, схватил с одного из столов почти полную чарку вина и, одним глотком осушив её, с презрением швырнул в кого-то из изрыгающих проклятья в адрес девушки троллей.

Ричард, как и положено истинному Рыцарю, занял выгодную позицию по левую сторону от бешено рычащей воительницы, которая не сразу заметила, что сражается уже далеко не одна, и обернулась на выскочивших из коридора воинов, лишь когда длинная эльфийская стрела со свистом пронзила грудь одного из наёмников рядом с черноволосой девой. Коротко кивнув в знак благодарности, она вновь проскользнула мимо машущих огромными дубинами троллями и одним, едва различимым движением призрачного лезвия глефы вскрывая сонную артерию одному из них, с грязным ругательством вонзила длинный кинжал в горло второму. Её движения были точными и быстрыми; словно призрак, она скользила мимо противников, поражая их одного за другим, но, столкнувшись с выставленным для защиты клинком Ричарда, бессильно отскочила назад. Яркие и выразительные глаза цвета безоблачного неба сверкнули яростью, но кивнувший на стоявшего возле бочек с вином эльфа юноша молча отошёл на пару шагов от разъярённой воительницы, продолжая кровавый танец. Смекнув, что к чему, девица вроде бы успокоилась, и вовремя, ибо один из горланящих проклятья гоблинов уже мчался к ней, метя кривым ятаганом прямо в грудь юной воительницы. Но та лишь с презрительной усмешкой на алых губах метнула ему в голову кинжал.

- Во имя Глиэнда! - воскликнула девушка, вонзая раздвоенное лезвие в грудь одного из приблизившихся к меткому эльфу людей.

Мелькающие в смертельном вихре лезвия короткой глефы, словно смерч, оставляли за собой лишь мёртвые тела наёмников. Эта троица беспощадно истребляла каждого, кто осмеливался напасть, и, в конце концов, когда численный перевес противника внезапно сошёлся на нет, тяжело дышащие, они попросту добили оставшихся в зале наёмников. И лишь один бросивший оружие гоблин, при отчаянной попытке покинуть поле боя, с тихим стоном рухнул на скользкий от крови деревянный пол, а криво ухмыляющийся эльф, лишь хмыкнув что-то вроде: "Промахнулся", опустил свой лук.

Сплюнув на грязный пол, воительница устало отбросила заплетённые в тугую косу смоляные пряди за спину, и в ожидании каких-либо пояснений уставилась на своих случайных союзников, которые, казалось, уже успели позабыть о её присутствии. Во всяком случае, эльф уж точно позабыл о молодой воительнице, потому что, вальяжно развалившись на деревянном столе, он с невозмутимым видом отхлебнул вина из только что наполненной кружки, ну а седовласый юноша молча разглядывал тела убитых наёмников в поисках главы гильдии.

- Кхм, любезные. Какого Варга вы здесь делаете? - не выдержав повисшей в зале тишины, кашлянув, осведомилась девушка, глядя на своих невольных союзников.

Эльф лишь флегматично обернулся в сторону воительницы и, криво усмехнувшись, всем своим видом проявлял абсолютный пофигизм к сложившейся ситуации. Юноша, собственно говоря, тоже не сразу обратил внимание на воительницу, ибо его поиски до сих пор не увенчались успехом.

- Ну если коротко, то так сложились обстоятельства, - переворачивая очередное тело убитого наёмника и разочарованно покачав головой, спокойно и несколько равнодушно отозвался Ричард, на что остроухий лишь коротко хмыкнул.

- Обстоятельства? - удивлённо изогнув левую бровь дугой, повторила девушка и, убирая глефу за спину, с тихим щелчком застегнула кожаные ремешки крепления.

- Именно. Обстоятельства. Так что ничего личного, - холодно ответил парень, прекращая свои бессмысленные поиски и наконец-то соизволив поднять голову и взглянуть на ничего не понимающую девушку.

Пробормотав какое-то ругательство, воительница подошла к сидящему на столе эльфу и, отняв у него наполненную терпким вином чарку, сделала несколько глотков, дабы промочить пересохшее горло. Эльф явно не оценил столь вопиющую наглость со стороны незнакомки, однако вслух предпочёл не озвучивать своего возмущения, а потому, оскорблённо вскинув острый подбородок, отвернулся от черноволосой нахалки.

- Ууу, а я уж подумала, что вы отважно бросились на помощь беззащитной девушке, - иронично усмехнувшись, протянула воительница, усаживаясь на широкую деревянную лавку, и, облокотившись спиной о столешницу, закинула ногу на ногу.

- Ага, как же, беззащитную, - краем глаза заметив багровую татуировку на загорелом плече девы в виде косой руны южных племён, буркнул Лиэндэль и, с треском пробив крышку стоявшей рядом бочки, зачерпнул ароматного вина в пустую чарку.

Воительница предпочла проигнорировать колкость со стороны остроухого и потому вновь иронично усмехнулась, глядя на зло пнувшего мёртвое тело Ричарда.

- И как же вас величать, о славные и благородные рыцари? - с сарказмом осведомилась девица, косо глянув на хмыкающего эльфа.

- Ричард. А того оскорблённого эльфа Лиэндэль величают, - надменно отозвался юноша и, перешагнув через труп убитого тролля, с презрением выбросил ржавую саблю.

- Азари, - коротко кивнув, представилась девушка, и всё было бы и дальше столь же забавно, и взаимная пикировка ироничными замечаниями затянулась бы не на один час, если бы подстреленный Лиэндэлем гоблин не застонал, когда юноша случайно наступил ему на руку.

Подающий признаки жизни наёмник вызвал у паренька интерес, всё-таки живой информатор намного лучше, чем гора трупов. Слегка приподняв постанывавшего гоблина за воротник засаленной тёмно-серой рубахи, Ричард презрительно фыркнул и, сплюнув на окровавленный пол, молча потащил раненого бойца за шкварку к сидящим за столом товарищам. Швырнув завывшего от боли под лопаткой гоблина, откуда торчало изумрудное оперение эльфийской стрелы, к оголённым ногам воительницы, парень с отвращением отряхнул руки.

- О, живой! - слегка пнув подвывавшего наёмника, восторженно воскликнула Азари и, косо глянув на обиженного эльфа, победоносно ухмыльнулась.

- И хорошо, что живой, а то мёртвых я допрашивать, увы, не умею, - равнодушно прокомментировал юноша язвительную подначку воительницы, однако Лиэндэль даже не соизволил отреагировать на эту колкость, оставаясь всё таким же флегматичным и равнодушным.

- Ну и куда делся Грегори, а? - обращаясь к скулящему гоблину, спросил юноша опускаясь на корточки и заглядывая в разрисованное тёмно-синими татуировками лицо наёмника, который злобно скрипел зубами и бросал на троицу взгляд, полный ненависти, узких глаз.

Молчание допрашиваемого не особо обрадовало Ричарда, а потому в качестве стимула для разговора с ним несильно надавил на торчащую из спины наёмника стрелу. Взвыв от острой вспышки боли, тот аж дёрнулся к ногам Азари, но та лишь с презрением пнула его в прямо в скалящуюся морду обутой в чёрный сапог ножкой. Такое унижение он не смог стерпеть и потому, схватив девушку за голень, попытался укусить её кривыми жёлтыми клыками, но когда юноша вновь дёрнул за древко стрелы, тот лишь беспомощно завыл и, замысловато ругнувшись сквозь зубы, оставил свою затею с местью девушке. А та с невозмутимым видом надавила острым каблучком на вытянутую вперёд ладонь наёмника. Короткий визг оборвался очередным ударом ноги в скорченное от боли лицо.

- Я повторяю свой вопрос. Где Грегори? - равнодушно произнёс Ричард, с омерзением глядя на скулящего гоблина.

- Ушёл. Нема Главы тута, - сквозь зубы проговорил наёмник, вскрикивая от новой вспышки боли в районе правой лопатки.

- Куда ушёл? - спокойно осведомился юноша, и прежде, чем несчастный успел открыть рот, чтобы ответить, Азари вновь с силой надавила каблуком на ладонь гоблина, отчего тот отчаянно завыл, извиваясь всем телами ради освобождения своей руки.

- Это в качестве стимула, - спокойно пояснила девушка, отвечая на немой вопрос парня, и с чистой совестью отпила немного вина из деревянной кружки.

- Куда он ушёл? - вновь повторил свой вопрос юноша.

- С инквизиторами. На Север, - прохрипел наёмник, сплюнув на пол багровые сгустки запёкшейся крови.

- На Север, значит. И давно? - задумчиво протянул Ричард, дёрнув древко стрелы.

Завизжав от новой вспышки боли, наёмник скорчился и тихо промычал, что ушли они вечером, когда эльф и Ричард поднялись на лестницу.

- Ясно, - равнодушно пожав плечами, ответил Ричард и, подняв с пола окровавленный нож, хладнокровно и безжалостно вонзил его в шею наёмника, и тот, дёрнувшись в последний раз, навсегда замолчал.

Отряхнув руки, парень молча поднялся на ноги и взглянул на молчаливого до сих пор друга.

- Север, так Север, всё равно туда собирались, - облокотившись о бочку, флегматично отозвался Лиэндэль и, косо глянув на воительницу, вновь замолчал.

Устало вздохнув, Ричард присел за грубо сколоченный стол и, отыскав на нём пустую чарку, молча протянул её эльфу, дабы тот поделился с ним вином, а то уселся возле бочки, словно дракон на золоте, и сидит себе, в одиночку хлещет. Слегка нахмурившись, остроухий придирчиво оглядел протягиваемую ему кружку и, обречённо выдохнув, всё же соизволил принять её из рук своего друга и, пробурчав что-то вроде: "Честно добытое добро отнимают", зачерпнул ей вина из пузатой бочки. Благодарно кивнув и взяв возвращённую ему чарку с вином, юноша сделал несколько глотков.

- И какими судьбами ты сюда заявилась, Азари? - спокойно поинтересовался парень, бросив на деву любопытный взгляд серебряных глаз.

- Месть, - после недолгого молчания коротко ответила воительница.

- Грегори, верно? - криво усмехнувшись, спросил Лиэндэль, протягивая девушке свою кружку.

Благодарно улыбнувшись, она молча кивнула и, совершив с эльфом обмен, вздохнула аромат терпкого вина и лишь потом сделала несколько крупных глотков.

- Куда направишься теперь? - ткнув девушку в плечо, хмыкнул остроухий, наполняя пустую кружку.

- Это же очевидно! На Север, куда ж ещё! - удивлённо воскликнула Азари, сверкнув голубыми глазами.

- Айда с нами, а то этот зануда просто невыносим, - тихо шепнул Лиэндэль, наклоняясь к уху воительницы, на что та не менее удивлённо уставилась на молчавшего юношу, который преспокойно цедил вино, глядя куда-то во тьму за мутным окном зала.

- Я всё слышу, - только и произнёс Ричард, отчего эльф криво ухмыльнулся, мол, о чём я говорил, зануда редкостный.

Весело рассмеявшись, Азари хлопнула эльфа по спине, и тот едва не нырнул в бочку, которую столь бережно опекал от различного рода посягательств, но ворчать не стал и лишь сдержано улыбнулся в ответ.

- А что, неплохая идея! - отсмеявшись и стерев с глаз проступившие от смеха слёзы, произнесла она.

Этот ответ очень обрадовал остроухого: всё же путешествовать с юной и очаровательной девой куда интереснее, чем с вечно ворчащим парнем, который то и дело хватается за меч при любой возможности.

- Ладно, парни, я с вами, - уже чуть более спокойно повторила Азари и, взглянув на молча кивнувшего Ричарда, широко улыбнулась, словно маленький ребёнок, который случайно столкнулся с друзьями в подворотне города.

- Выступаем на рассвете, ну а пока у нас есть ещё часа два на отдых, - наконец произнёс юноша, поднимаясь из-за стола, и, развернувшись к двери, молча пошёл в соседний зал, где собирался немного вздремнуть перед дорогой. Проводив друга взглядом тёмно-изумрудных глаз, эльф коварно ухмыльнулся и, достав потрёпанную колоду карт, весело подмигнул девушке.

- Он жулик, если что, - махнув рукой, произнёс Ричард, не оборачиваясь к товарищам, и, скрывшись за дверью, оставил их наедине.

- Вот же гад! - сквозь зубы фыркнул Лиэндэль, однако Азари, с лукавой улыбкой на алых губах, взяла из рук эльфа колоду карт.

- Ладно уж, сыграем...

Зло порождает зло, а убийство порождает месть...

С каждым днём жизнь в светлой империи Дреммор становилась лишь хуже, и вскоре среди аристократов, которые остались вокруг своего правителя несмотря на козни Церкви, стали зреть коварные замыслы и планы по свержению "сбрендевшего старика". Одним из таких лицемеров и лжецов был высокий и статный юноша, лет двадцати трёх от роду, с тёмными прядями недлинных шелковистых волос и серо-стальными глазами. Его слово было весомым в Совете, но сам он до сих пор оставался всего лишь молчаливым наблюдателем, позволяя членам Совета высказаться.

- Мой император! Это недопустимо! Церковь погубит нашу империю! - убеждал немолодой уже мужчина лет пятидесяти пяти на вид, с жиденькой чёрной бородкой и длинными тонкими усиками.

Взгляд его карих глаз излучал праведный гнев, и в поддержку его слов ещё несколько аристократов поднялись со своих кресел, согласно кивнув.

- Ежели вмешается армия, то мы утопим страну в собственной же крови, - спокойно отозвался пожилой мужчина с седой бородой до пояса.

Взгляд тусклых голубых глаз был холоден, а тон непоколебим: возражать этому человеку было бессмысленно, но и оставлять всё, как есть, было нельзя.

- Церковь бесчинствует и убивает! - воскликнул ещё один подскочивший со своего места пухленький старичок с рыжей бородкой, но император остался всё так же спокоен; видимо, за многие годы правления он уже успел привыкнуть к подобным речам и эмоциям, а потому попросту игнорировал их.

- Нужно выбирать меньшее из двух зол, - устало прикрывая глаза ладонью, пояснил император, мельком взглянув на гневно восклицающий Совет Правления, многие члены которого совсем уже позабыли об уважении к своему правителю.

- Это глупо! - в отчаянии возразил черноволосый мужчина, злобно сжав тонкие и длинные пальцы в кулак.

Пожалуй, обстановка в зале постепенно начинала накаляться, однако лишь двое из присутствующих здесь людей оставались спокойны. Император и тот молчаливый темноволосый юноша. Они оба сохраняли хладнокровие, несмотря на буйствующих аристократов.

- Заседание окончено, - устало протянул император, махнув рукой.

- Но...

- Я сказал, заседание окончено, - равнодушно повторил старик, заставляя Совет умолкнуть и смириться с его решением.

Палата Совета стремительно пустела. Члены высшего общества неспешно покидали свои места и расходились прочь. Очередное заседание закончилось тем, что император вновь отказался от войны с инквизицией, которая узурпировала власть в стране и теперь заправляла в великой столице Бериоль. Никто не смог убедить старого короля в том, что действия Церкви слишком жестоки и бесчеловечны, ибо ради скорейшего примирения с Западом император не желал топить всю империю в новой кровопролитной войне с Церковью. Однако он упустил из виду тот факт, что сама инквизиция с чистой совестью убивает и разоряет всё вокруг. Желая прекратить эту войну, старик позволил архиепископу действовать по собственному разумению и, как следствие, избирать любой путь к скорейшему прекращению гражданской войны, которая уже успела охватить большую часть империи.

Возможно, что отчаянное желание короля спасти свою страну от разорения затмило голос разума, и потому он более не желал слушать бесконечные доводы собственных советников о том, что избранные инквизиторами методы лишь погружают всю империю в пучину хаоса и тьмы. Но идти против воли императора в открытую не посмел никто, именно поэтому постепенно зреющая смута среди членов Совета могла в любой момент превратиться в дворцовый переворот. В связи с этими событиями на трон мог быть усажен любой из Совета Правления, что, естественно, не устраивало нынешнего наследника, который так же являлся одним из представителей Совета. Действовать нужно было незамедлительно, иначе потом будет поздно. Но план необходимо было тщательно проанализировать, всё же оплошности в таких делах недопустимы. Вот о чём размышлял темноволосый юноша, пока проходило заседание Совета Правления светлой империи Дреммор.

И, спокойно дождавшись, пока все покинут зал, он остался наедине с императором, в огромном и ярко освещённом сотнями пылающих факелов, дворцовом зале. Огромные колоны из белоснежного камня гордо подпирали собой величественные своды зала, где были изображены фрески из множества грозных баталий и сражений предыдущих королей. Отполированные плитки из агатово-чёрного мрамора с Фейлинского побережья отражали в себе отблески пляшущих в факелах языков багрового пламени. Высокие кресла из красного дерева, обитые изумрудным бархатом, ныне пустовали, и двойные створки высоких дверей из полированного дерева были закрыты. На расположенном в центре пьедестале, где гордо возвышался выполненный из золота и серебра трон, устало вздыхая, восседал старый император.

Взгляд почти потерявших за прошедшие года свой яркий и насыщенный голубой цвет глаз без особого интереса спокойно блуждал по изображениям на высоких сводах величественного зала. Бледная и покрытая морщинами кожа лица казалась синеватой в свете факелов, а поседевшая длинная, почти до пояса, борода была аккуратно заплетена и расчёсана. Руки императора спокойно лежали на резных подлокотниках престола. На его лице застыло выражение глубокой задумчивости, из-за чего густые брови были слегка нахмуренны, а побелевшие от старости губы плотно сжаты.

Тихо кашлянув, юноша заставил правителя обратить на себя внимание, и тот, спокойно переведя взгляд потерявших свой насыщенный цвет летнего небосвода глаз, тяжело вздохнул.

- Да, Генри, я слушаю тебя, - тихо прошелестел старческий голос некогда грозного царя, а ныне лишь белесой тени прошлых десятилетий, когда его имя боялись произносить даже орки Южных морей.

Едва склонив голову, парень спокойно подошёл к старику.

- Мой император. Смею предположить, что вы не собираетесь объявлять действия Церкви незаконными по отношению к народу Дреммора. Тогда каковы ваши планы на будущее? Ведь если Церковь и дальше продолжит кровопролитие, то, рано или поздно, жители столицы поднимут мятеж против вас, мой император, - холодный и равнодушный тон юноши вызывал раздражение, что весьма ярко отражалось в помутневших от времени глазах короля, но, в силу своего положения, тот не мог показать собеседнику своего гнева в отношении услышанных им слов.

А сам аристократ продолжал спокойно и несколько равнодушно взирать на своего правителя, и теперь он был готов к действиям, а значит, пути назад уже нет.

- Мой милый мальчик, Церковь не главное. Куда важнее прекратить эту бессмысленную войну, прекратить её без вмешательства имперской армии, - тяжело вздохнув, произнёс старик и, откашлявшись, дабы сглотнуть подступивший к горлу комок, устало помассировал гудящие от бессонницы виски.

Сейчас было поистине шаткое положение, и каждое слово императора могло стать последним, ибо бунт среди членов Совета назревает уже давно, а теперь оснований для свержения короля стало ещё больше. Гибель предыдущего императора, потеря наследника, разразившаяся гражданская война, отпущенная с цепи инквизиция - всё это повергло Совет в ужас. Власть пошатнулась, стабильность и процветание империи полетела к чертям, и даже Святой Бездне ныне не было ведомо будущее славной страны.

- Значит, вы позволите им и дальше устраивать террор, а мятежникам сеять семена раздора и смуты. Я вас правильно понял? - насмешливо вздёрнув брови, спокойно осведомился юноша, и его ироничная усмешка на бледных губах вызывала раздражение на лице собеседника, но молчание короля было красноречивее любых речей.

Вольно или же нет, но император сам обрёк себя на печальную участь. Хмыкнув, юноша лениво пожал плечами, мол, не моя в этом вина, и с тихим шелестом достал из висящих на поясе серебряных ножен длинный кинжал. В глазах старика промелькнул страх, но внешне он остался невозмутимым. Юноша криво ухмыльнулся, и блестящее лезвие с хищным свистом описало дугу, вонзившись прямо в грудь императора. Охнув от внезапной боли, которая раскалённой плетью хлестнула его грудь, старик, округлив глаза от удивления и ужаса перед мелькнувшей смертью, уставился на злорадно усмехнувшегося парня. Выдернув окровавленный клинок из раны, юноша вновь вонзил его в тело царя.

- Это мой трон! Я наследник! И всегда им был! - злобно зашипел Генрих, с остервенением и ненавистью во взоре серо-стальных глаз с каждым ударом всё глубже погружая лезвие кинжала в грудь несчастного старика.

Это кровавое буйство продолжалось недолго. Спустя несколько минут бездыханное тело короля было сплошь покрыто алой кровью, императорская мантия была насквозь пропитана ею. И на лице злорадно ухмыляющегося паренька были брызги крови, его руки по самые локти были в крови, и серые глаза пылали ненавистью и злобой. Тяжело вздохнув, он выронил из окровавленной руки блестящий кинжал, и тот с хищным звоном упал на мраморные ступеньки пьедестала. Слегка склонив голову набок, он с интересом заглянул в широко распахнутые от ужаса и удивления глаза убитого старика, а после с презрительной усмешкой на бледных губах столкнул мёртвое тело с багровой обивки высокого трона. Отбросив с лица тёмные пряди волос, юноша носком сапога пнул тело императора, и оно с шумом скатилось по ступеням вниз, прямо на чёрные плиты мраморного пола, и алое пятно неспешно стало растекаться по полированной поверхности, отражая в себе отблески полыхающих факелов. С презрением он стряхнул с мягкой обивки невидимые пылинки и с победоносной усмешкой на губах вальяжно развалился на императорском троне.

- Какая ирония, быть убитым родным сыном, - хмыкнул юноша, подпирая щёку кулаком, и, стерев с лица капли отцовской крови, гулко расхохотался в пустоту огромного зала.

Вошедший в помещение толстячок с блестящей жиром лысиной, в длинной тёмно-коричневой рясе, подпоясанной простой конопляной верёвкой, криво усмехнулся, мельком взглянув на тело мёртвого императора. Этот инквизитор был немного удивлён, что это произошло так скоро, но, заметив сидящего на престоле темноволосого паренька, быстро смекнул, что к чему, и оттого узкие губы раздвинулись в широкой ухмылке. В надменном взоре серо-стальных глаз юноши на секунду вспыхнуло любопытство, смешанное с удивлением, всё же не часто представители Церкви являлись во дворец без приглашения.

- Достопочтенный отец-экзекутор Эгиль, какая неожиданная встреча, - иронично усмехнувшись, громко провозгласил юноша, надменно взирая на неспешно идущего через весь зал инквизитора.

- Кхм, в связи с таинственным исчезновением пресветлого архиепископа Маркуса, ныне ваш покорный слуга становится главой Церкви, - хмыкнул Эгиль, делая неуклюжий поклон новому правителю.

Услышав эту новость, Генри широко улыбнулся и, всё так же подпирая щёку кулаком, весело рассмеялся, глядя на инквизитора, который, молитвенно сложив руки на груди, воздал вечную хвалу ныне покойному императору.

- Вот как? Ну что ж, поздравляю вас, достопочтенный архиепископ Эгиль, - насмешливо выгнув левую бровь дугой, проронил юноша, обращаясь к собеседнику.

- Весьма благодарен, мой император, - гордо вскинув подбородок, отозвался инквизитор и, спокойно пододвинув к себе один из обитых изумрудным бархатом стульев, вольготно расположился на нём.

- И с чем же вы пожаловали? Уж не хвастаться, это точно. Хотя, признаться честно, я рад, что мне не пришлось вас вызывать с официальным визитом в мой дворец, - надменно провозгласил парень.

- Думаю, что цель моего визита вполне ясна. Хотя, в свете новых событий, я буду вынужден изменить заранее приготовленную мною речь, - пожав плечами, отозвался невысокий толстячок и, почесав подбородок, на секунду задумался, но после, широко разведя руки в стороны, лишь усмехнулся.

- Ахахаха! Ну что ж, я вас слушаю, архиепископ Эгиль, - едва заметно кивнув головой, провозгласил новый император.

Весь его сияющий гордостью и надменностью взор серых глаз буквально бесил инквизитора, но учёный уже в таких делах толстячок предпочёл не показывать этого, а потому лишь любезно улыбнулся, стараясь быть крайне вежливым по отношению к новоявленному правителю.

- Суть моего визита заключается в том, чтобы уведомить императора о начале "выжигательного похода", который призван остановить мятежников и вернуть стабильность нашей великой империи, - равнодушно пояснил Эгиль, лениво пожимая плечами, словно бы рассказывал старую сказку, а не делал доклад своему королю, и, хотя Церковь никогда не зависела от императора, поэтому и соответствующих манер у членов Святой Матери инквизиции не наблюдалось, на что ему было откровенно наплевать.

- Вот значит как. Тогда советую вам поскорее сломить восставших, дабы мир и покой вновь вернулись в нашу империю, - потягиваясь, с лёгким зевком протянул юноша.

Его тон был полон надменности и откровенной насмешки, но терпеливый инквизитор попросту проигнорировал это.

- Всё будет исполнено в лучшем виде, мой император, - сухо отозвался архиепископ, коротко кивнув головой, и, спокойно спрыгнув со стула, отряхнул полы своей местами засаленной рясы.

- Но это ещё не всё. Есть один очень важный момент, - проведя окровавленными пальцами по бледной коже лица, проронил император в спину уже уходящему Эгилю.

- Нда? И что же это? - иронично усмехнувшись, осведомился инквизитор.

- Смерть моего отца. Это было дело рук одного из мятежников, верно? - вопросительно изогнув тонкую левую бровь, поинтересовался юноша, насмешливо взирая на собеседника.

- Ну разумеется, мой император, - криво усмехнувшись, отозвался архиепископ и спокойно покинул зал заседаний.

Лишь верные друзья могут поддержать тебя в тёмные времена...

Не было шумных выяснений отношений, не было криков и ругани, только весёлый и заливистый смех девушки да тихие возмущения полуголого эльфа, который всё ещё отчаянно пытался отыграть собственную одежду у широко ухмыляющейся черноволосой девицы.

Ну и кто бы мог подумать, что проснувшись и выйдя в зал, залитый кровью и усыпанный мертвыми телами наемников, юноша станет невольным свидетелем столь забавной картины.

Несчастный эльф проигрался в пух и прах и остался, в буквальном смысле слова, без штанов, так что шансов на победу у него было ничтожно мало. Но гордость не позволяла ему сдаться, и потому, злясь всё больше, он старался выиграть у Азари, но из этого мало чего вышло.

А сама воительница с надменной ухмылкой на алых и чувственных губах гордо восседала на столешнице дубового стола. На ней осталось ещё много одежды по сравнению с остроухим, конечно, если учесть, что сам кожаный корсет ее доспехов скрывал едва ли много, отчего из глубокого декольте можно было разглядеть достаточно, а короткая юбка с нашитыми на неё металлическими пластинками доходила лишь до середины бедер, ну и высокие сапоги на каблуках до колен. Однако сейчас на ней остались тоненькая маечка, нижнее бельё и плащ несчастного эльфа, который она победоносно набросила на оголенные загорелые плечи.

- Хах, проигрываешь, мой благородный эльф, проигрываешь! - со смешком воскликнула она, щелкнув раздетого парня по носу, от чего тот фыркнул нечто явно оскорбительное, но, произнеся это на родном эльфийском, решил не уточнять, что же именно это значит.

Однако нахальная девица даже не соизволила обратить свое внимание на бурчащего и недовольного соперника, полностью поглощенная собственным превосходством над проигравшим.

Эльф и правда выглядел несколько жалко, оскорбленно нахохлившись, словно попавший под дождь воробей, мелко подрагивающий, как одинокий камыш на ветру, в одном нижнем белье, с растрепанными прядями длинных и светлых волос и, самое главное, отчаянно топящий свою обиду в крепленном вине из наполовину опустошенного бочонка.

- Погоди! Сейчас я точно не проиграю! - с шумом поставив пустую чарку на дубовые доски стола, воскликнул Лиэндэль.

В темно-зеленых глазах его светилась непоколебимая уверенность в собственных словах, крепко связанная с избытком выпитого им вина, что выглядело еще более забавно, чем сам факт того, что наш юный мошенник-таки проиграл.

- Ага, тоже самое ты кричал пять партий подряд, - насмешливо протянула девушка, в очередной раз щелкая эльфа по носу, что еще больше злило его, но сама Азари лишь весело смеялась над бессильными потугами Лиэндэля обыграть ее.

Однако, во избежание дальнейшего унижения остроухого, седовласый юноша решил, что пора вмешаться в это неравное сражение двух карточных шулеров.

- Сет из тузов! - усмехнувшись, произнесла Азари, выложив на стол перед опешившим эльфом три потертые карты.

- Ты жульничаешь! - возмущенно воскликнул Лиэндэль, швырнув на столешницу свои карты и пробурчав ругательство, зачерпнул кружку вина.

- Уж кто бы говорил! Честный тут нашелся! - оскорбленно фыркнула воительница, кутаясь в мягкий и теплый эльфийский плащ.

- Ладно, позабавились и хватит, - усмехнувшись, примирительно провозгласил юноша, насмешливо взирая на двух спорщиков, которые, кроме игры в карты, успели еще и над покойниками посмеяться.

Вы спросите, что именно? А я вам поясню. Ранее валяющиеся на полу, покойники вразвалочку сидели за длинными дубовыми столами в обнимочку друг с другом; некоторые из них устало прислонялись к стене или бочкам, иные спокойно лежали лицом в тарелках, другие, словно в слезах, жались к холодному плечу мертвого товарища, и повсюду были наполненные пахучим пивом кружки. Налицо последствия шумного застолья.

Вот и оставляй их после этого без присмотра. Ну просто дети малые. А казалось бы, взрослые уже, но шуточки их заставляют сомневаться в этом.

Услышав голос вошедшего в обшарпанный зал бывшего штаба Гильдии Наёмников, оба игрока обернулись к нему, и на лице эльфа тут же всплыло выражение крайнего недовольства тем, что его прерывают в тот самый момент, когда он был твёрдо намерен взять реванш и наконец-то обыграть нахальную девицу, которая оставила его без одежды. Но Ричард вовсе не собирался оправдываться, да и к тому же уговор есть уговор, а за мутными окнами уже начал распаляться небосвод, и неспешно восходящее из-за горизонта светило окрасило рваные облака в ржавчину своими холодными лучами. Ясные деньки в начале зимы - верный признак приближающихся метелей, ибо чем ближе к столице, тем зима становилась суровее, а значит, двигаться нужно быстрее, иначе придётся ждать до самой весны.

- Тебе у неё всё равно не выиграть, - насмешливо бросил юноша, слегка ткнув одного из сидящих за столом покойников в затылок, и тот с грохотом рухнул лицом в деревянную миску, опрокинув стоявшую на краю столешницы кружку с пивом. Ехидно посмеиваясь, девушка кивнула в знак согласия с Ричардом, что, мягко говоря, не понравилось раздетому Лиэндэлю, но желания вступать в спор и дискуссировать на эту тему у него уже не было, ибо, основательно продрогший, он уже давно собирался прекратить игру, но в силу своей гордости не мог сдаться на милость этой наглой девке, поэтому слова друга оказались весьма кстати.

- Ладно уж, так и быть. Я сжалюсь над тобой и даже верну тебе твою одежду, - с наигранной грустью и разочарованием протянула Азари и, медленно стягивая со своих плеч мягкий и тёплый плащ светло-зелёного цвета, швырнула в лицо эльфа его же штаны, а после с весёлым и звонким смехом спрыгнула со стола и, подхватив свои доспехи и одежду, быстро умчалась в соседнюю комнату.

- Чтоб тебя варг сожрал, шулер! - гневно воскликнул Лиэндель вслед убегающей девчонке и, смяв в кулаках шершавую ткань штанов, грязно выругался сквозь зубы.

Усмехнувшись, юноша сочувственно похлопал друга по плечу и, потянувшись в лёгком зевке, уселся за широкий стол, где ещё пару минут назад шла ожесточённая схватка двух карточных жуликов. Разумеется, проигрывать остроухий не умел и потому ещё какое-то время просто дулся на девушку и, скорчив обиженную гримасу, молча натягивал штаны. Ричард старался держать себя в руках, но с трудом ему удавалось сдержать насмешливую полуулыбку на бледных губах, что немного раздражало эльфа, однако, он держался достойно и просто игнорировал любые насмешки в свой адрес.

Азари вернулась нескоро, лишь спустя минут десять, за которые Лиэндель успел полностью одеться и закутаться в собственный плащ, дважды обидеться на воительницу за жульничество, трижды обречённо вздохнуть, раз пять грязно выругаться, посылая ранее упомянутую личность в различные путешествия и осушить по меньшей мере три-четыре кружки терпкого вина из тщательно охраняемого им бочонка. Азари победоносно прошествовала через весь зал по покрытым засохшей кровью деревянным доскам отродясь немытого пола, и даже обшарпанные тёмно-серые стены, на которых виднелись грязные потёки и пятна, не смогли заглушить исходящую от неё ауру самолюбования, которое прямо-таки выпирало из её насмешливого взора больших глаз цвета небесной синевы.

- Мм, мой милый эльфик, не стоит так злиться. Поражение - это ещё не конец света, - тихо мурлыкнула воительница, лёгким движением тонких и изящных пальцев коснувшись гладкого подбородка Лиэндэля, который в очередной раз отослал нахалку в дальнее странствование по заповедным лесам великих прадедов, что лишь забавляло девушку ещё больше.

А юноша, глядя на эту трогательную картину, тихо хохотнул, отворачиваясь от воркующих голубков, которые его, откровенно говоря, забавляли с каждой минутой всё больше и больше, и теперь он уже не был так уверен в том, что сможет удержаться от язвительных шпилек в адрес обоих.

- Азари, вот шла бы ты... - махнув рукой на широко улыбающуюся девицу, фыркнул остроухий и, поднеся кружку к губам, едва не поперхнулся, когда черноволосая воительница без всяческого почтения к побеждённому выхватила у него кружку из рук, уводя её в буквальном смысле из-под носа у эльфа.

Хихикнув она сделал несколько глотков и, немного поразмыслив, всё же соизволила вернуть чарку её законному владельцу, который уже готов был придушить эту девчонку за подобную наглость и неуважение к его несомненно благородной персоне.

- Вы мне сообщить только не забудьте, когда у вас будет свадебка, а то я ж обязательно приду и посмеюсь, - ухмыльнувшись, протянул Ричард, искоса взглянув на обоих товарищей, которые уж если не враждовали, то не упускали возможности поиздеваться друг над другом, особенно Азари, ибо она делала всё возможное, чтобы достать флегматичного эльфа и вывести его из душевного равновесия.

Услышав комментарий седовласого рыцаря, они оба обернулись с широко распахнутыми от удивления глазами, сначала взглянули друг на друга, словно оценивая, а затем уставились на юношу.

- Да щас! Двашта ей в мужья! - гордо вскинув подбородок, воскликнул Лиэндэль, за что тут же получил лёгкий подзатыльник от нахмурившейся после столь резкого комментария воительницы, которая хоть и не рассердилась, но эльфийского чувства юмора явно не оценила.

- Ишь, какой, свадебку ему, - усмехнувшись, отозвалась Азари и, щёлкнув эльфа по носу, спокойно уселась на краешек стола, закидывая ногу на ногу.

- Ну, как хотите, - в наигранном разочаровании хмыкнул Ричард, лениво пожимая плечами, словно старая сваха, которая просто пыталась выдать замуж старую и никому ненужную деву.

Смерив друга убийственным взглядом тёмно-зелёных глаз, Лиэндэль молча поднялся из-за стола и, застегнув пряжку на своём плаще, подцепил стоявшие рядом с лавкой лук и колчан и молча закинул их за плечо.

- Ты уже родственникам пошёл сообщать о нашей свадьбе, мм? - ехидно осведомилась девушка, бросив на эльфа насмешливый взгляд, но тот не соизволил отреагировать на данную язвительную реплику, а потому, пробормотав нечто о неспешно исчезающем терпении, спокойно покачал головой.

- Ладно, не обижай его, - иронично усмехнувшись, проговорил Ричард и, последовав примеру своего друга, тоже поднялся из-за стола и, поправив висящие у левого бедра ножны, в ожидании уставился на беззаботно улыбающуюся воительницу, которая явно никуда не спешила.

Ещё немного заставив парней постоять в ожидании, она всё же соизволила соскользнуть с шершавой поверхности дубового стола и, подхватив свою глефу, закинула её на плечо.

- Ну и чего встали, мальчики? Я долго ещё буду вас ждать? - остановившись в дверном проёме, фыркнула девушка, оборачиваясь к застывшим товарищам, и, не дожидаясь ответа, вышла за дверь.

- Можно, я придушу её? - взглянув на Ричарда, тихо шепнул Лиэндель, на что юноша лишь сочувственно хлопнул его по плечу и спокойно зашагал следом за ушедшей из грязного зала воительницей.

Покидая стены обшарпанного здания, парень блаженно вздохнул свежий воздух морозного утра полной грудью и, выпуская изо рта клубы рваного пара, с лёгкой ухмылкой на лице набросил на голову тёмно-красный капюшон своего плаща. Азари уже успела поцапаться с каким-то пьяницей, который сдуру перепутал её с девицей лёгкого поведения, за что едва не поплатился собственной головой, но вовремя остановивший их Лиэндель принял весь удар на себя, и потому теперь уже он вовсю ругался с бешеной девкой, потирая ушибленную скулу, в которую ему не слабо прилетело от разъярённой девушки. Ощущение, что путешествие в столицу будет весёлым, не покидало юношу, и потому он лишь тихо посмеивался, наблюдая за этой руганью, ибо со стороны это выглядело так, словно эта парочка уже давно женаты, да и вообще у них семеро детей.

Коротко свистнув, Ричард решил всё-таки вмешаться в эту ссору и, разняв спорщиков, отправился к коновязи, где стояла пара статных и сильных вороных жеребцов и одинокая гнедая кобылка в яблоках, которая на их фоне казалось миниатюрной и кроткой. Однако эта самая кобылка несмотря на свой внешний вид, гордо игнорировала повышенное внимание жеребчиков, которые так и норовили подойти к ней поближе, но короткая привязь не позволяла им этого.

Ласково погладив свою горделивую кобылку по холке, девушка улыбнулась, а затем, поправив упряжь и отвязав лошадку от коновязи, легко запрыгнула в седло. Ткнув эльфа локтем под рёбра, юноша кивнул головой в сторону черноволосой воительницы, мол, неплохо смотритесь, голубки, но Лиэндэль не особо оценил шуточку друга и потому, фыркнув что-то неразборчивое, оседлал своего коня и, легонько ткнув его пятками в бока, неспешно направился прочь от мрачных стен убого здания. Хмыкнув, Ричард направил своего коня следом за эльфом, и теперь уже они втроём неспешно скакали по широким улицам шумного Фенфиля.


__________________________________
Варг - одно из названий огромных пещерных огров.
Двашт - мелкий лесной пакостник, один из духов Бессмертного Леса.

Да будут справедливы к нам великие духи, когда выбранный путь заведёт нас в тупик...

Ночёвка в лесной чаще невдалеке от тракта не шибко обрадовала девушку, но, когда Ричард отдал ей тёплый белый плащ из волчьего меха, она перестала упрямиться и требовать примкнуть к одному из торговых обозов, которые часто проезжали мимо них в начале пути. Даже эльф не выдержал и, вместо того, чтобы и дальше язвить, смирился с решением парня о том, что идти в ночь глупо, и следует передохнуть самим, да и лошадям дать небольшую передышку.

Блёклые лучи восходящего солнца едва согревали лица неспешно идущих всадников, ясная погода радовала сердце; лёгкий ветерок, который редкими порывами швырял им навстречу мелкие горсти колючего снега с ветвей высоких деревьев, растущих вдоль широкой дороги, развевал пряди волос. Редкие путники и караваны с любопытством взирали на небольшую конную процессию, но в их глазах не было беспокойства, всё же вдали от границы шайки разбойников встречались редко, да и долго тут не задерживались, ибо гвардейцы быстро разгоняли их, выдворяя прочь в лесную чащу. Однако троица вооружённых странников - явление также не особо частое, и потому-то их провожали любопытными взглядами.

Юноша ехал молча и лишь изредка встревал в перепалки спутников, которые постоянно находили повод для ругани и спора, что порядком надоедало молодому рыцарю, и поэтому он решил ехать впереди, оставляя двух задир за своей спиной. Его мысли были далеко от занесённой сугробами дороги, далеко от спорящих друг с другом спутников, далеко от суетливых торговцев, которые порой останавливали их отряд для найма в качестве охраны их каравана, на что получали вежливые отказы, ибо никто из товарищей не собирался караулить гружённые всевозможными товарами телеги.

Они неспешно продвигались к Северу, и на их пути вскоре показались темнеющие вдали вымпела и крепостные стены Сфайрита, небольшого городка на огромном имперском тракте, жители которого все, как один, были набожными людьми и, полностью посвятив себя вере в Великого Творца, присягнули Церкви. Им следовало бы избегать подобных мест, но отследить передвижения сбежавшего с инквизиторами Грегори можно было только здесь, ведь в маленьком городке располагался небольшой гарнизон церковных войск, которые и патрулировали новую границу империи.

- Ли, лови! - весело смеясь, крикнула черноволосая девица, наклонившись в седле, ухватила рукой небольшую горсть искристого в лучах утреннего солнца снега из высокого сугроба на обочине тракта и запустила его прямо в затылок медленно закипающему эльфу.

- Да чтоб тебя! Шла бы ты лесной чащей, Азари! - задыхаясь от возмущения, воскликнул остроухий, когда небольшой снежок угодил ему в затылок.

- Готова поспорить, что ты самый нелепый эльф из всех, - ехидно посмеиваясь, промурлыкала девушка, слегка наклоняясь к скачущему рядом с ней всаднику в светло-зелёном плаще.

- Женщина! Хватит уже меня доводить! - гневно фыркнул Лиэндэль в ответ на очередную язвительную реплику спутницы, которая то и дело пыталась задеть горделивого эльфа за живое и никак не собиралась успокаиваться, собственно говоря, она делала это абсолютно спокойно, и этот факт ещё больше злил его.

- Ути-пути, мужчина сказал, а я его тут не заметила, - разочарованно вздохнув, ехидно парировала Азари и, поправляя меховой воротник тёплого белого плаща, показала остроухому язык, а после, ударив пятками свою кобылку по бокам, обогнала разъярённого эльфа, который уже намеревался сказать ей какую-нибудь гадость, но, заметив злорадную ухмылочку на её губах, лишь пробурчал что-то себе под нос, но вряд ли это был приятный эпитет в адрес воительницы.

Все эта ругань, с одной стороны, забавляла Ричарда, но с другой стороны, также и утомляла, отчего он старался держаться от них на некотором расстоянии, чтобы они не впутывали его в свои разборки.

Конечно, все прекрасно понимали, что всё это так, шуточки, и всё это просто от скуки, чтобы не ехать молча, но вскоре даже Азари надоело, и потому она, наконец, оставила Лиэндэля в покое, чему тот был несказанно рад. И потому в честь такого события даже успел вытащить из своей седельной сумки небольшой бурдюк с тёплым вином, которым, собственно говоря, и отметил столь знаменательное событие своего спасения от "надоедливой и бессовестной девки".

В отличии от забавной парочки, которая неплохо ладила, хоть и постоянно посмеивалась друг над другом, юноша оставался равнодушным и безучастным к их развлечениям, собственно говоря, он был таким всегда, или, вернее будет сказать ровно столько, сколько себя помнил. Хотя бывали мгновения, когда в его голове всплывали отдельные кадры воспоминаний из далёкого прошлого, которое он давным-давно позабыл, и эти бессвязные обрывки вгоняли его в состояние, близкое к забвению, ведь все его попытки ухватиться за эти отрывочные воспоминания оканчивались неудачей. Вот и сейчас, глядя на весело переговаривающихся товарищей, он отчаянно пытался вспомнить, вспомнить, где он уже раньше сталкивался с подобным. Это призрачное воспоминание, словно острый осколок зеркала, не мог отразить в себе всего того, что хотел увидеть Ричард, и потому лишь ещё больше запутывал парня, погружая в пучину собственной пустоты, которая уже давно обосновалась в глубине его души.

- Ричи, ты чего такой хмурый? - поравнявшись с закутанным в тёмно-алый плащ всадником, произнесла воительница, обращаясь к молчаливому спутнику, который выглядел так, словно перед ним лежали растерянные детальки огромной мозаики, а он, подобно маленькому мальчишке, всё пытался отыскать их на полу.

Эти уменьшительно-ласкательные обращения ничуть не задевали его, так что он просто игнорировал и пропускал их мимо ушей, из-за чего девушка обижалась, обижалась так, словно маленькая девочка, которую не замечают, и потому она делает всевозможные пакости, чтобы её заметили, чтобы обратили на неё внимание.

- Ничего. Скоро уже доберёмся до Сфайрита, - коротко ответил юноша и, ударив коня пятками по бокам, вырвался вперёд, дабы не продолжать этот разговор, ибо и сам не мог разобраться, что же всё это значит, и главное, откуда берутся эти осколки, и почему они стали всплывать именно сейчас, в тот миг, когда его жизнь перевернулась и обратилась во прах.

Обиженно надув алые губки, девушка не стала расспрашивать парня и замолчала, направляя свою миниатюрную кобылку следом за алым всадником.

Засыпанная снегом дорога, сделав очередной крутой поворот, наконец-то вывела небольшой конный отряд к невысоким крепостным стенам серого и унылого городка, где инквизиторский гарнизон являлся единственным органом власти и правосудия. Мрачные и угрюмые караульные у дубовых ворот города кутались в тёмно-коричневые плащи и изредка выпивали тёплого вина, чтобы согреться в морозный и ясный зимний денёк. Подошедшая к их посту процессия из тройки молчаливых всадников заставила их немного засуетиться, особенно при виде кроваво-алого всадника, который надменно и равнодушно взирал на продрогших караульных у ворот Сфайрита.

- День добрый, достопочтенный сударь-рыцарь! - рявкнул один из караульных, встав перед всадниками по стойке смирно, и, глядя на него, оставшиеся стражники решили последовать его примеру и выстроились в шеренгу рядом со своим командиром, тем самым приветствуя седовласого странника и его спутников.

Юноша молча кивнул караульному, и тот сразу же расслабился, словно его только что помиловали, вместо того, чтобы повесить на эшафоте. Удивлённо уставившись на Ричарда, девушка слегка наклонилась к стоявшему рядом с ней эльфу и тихонько шепнула ему что-то, но тот лишь равнодушно пожал плечами, мол, ничего я не знаю, просто смотри, что будет дальше. Коротко кивнув в сторону притихших спутников за спиной, парень сделал едва заметный жест левой рукой, чтобы караульные открыли ворота и пропустили их. Судорожно сглотнув, стражник окинул парочку недоверчивым взглядом, но против воли рыцаря идти не решился и потому, отдав приказ своим людям, пропустил небольшой отряд внутрь унылого и тихого городка.

Попытку Азари расспросить юношу о произошедшем у ворот эльф пресёк на корню, молча указав на уставившихся им в спину караульных, которые молча сверлили их взглядом. Смысл этого жеста ей был понятен, и потому она решила отложить все свои вопросы на потом. Многие из жителей города с любопытством взирали на неспешно бредущую по вымощенной булыжником широкой улице Сфайрита компанию, особенно их привлекал эльф, который даже с надвинутым на голову капюшоном ярко выделялся на фоне людей. Девушка в меховом плаще интересовала их меньше всего, поэтому столь повышенного внимания со стороны жителей она не привлекала, ну разве что похотливые взгляды мужчин да некоторых стариков и старушек, которые тихо перешёптывались между собой, кидая на неё презрительные взгляды и называя "потерявшей всякий стыд девахой". Что уж тут поделаешь, её внешний вид смущал окружающих, всё же здесь вам не какой-нибудь погрязший в разврате торговый городок, а инквизиторская станция, где люди все высоконравственные и набожные, искренне верующие в своего мифического Творца. Ну и разумеется, многие из детишек с восторгом взирали на равнодушного всадника в алом плаще, ибо Рыцари Церкви были здесь героями, и потому он периодически молча кивал в ответ на приветственные крики молодёжи небольшого и унылого городишки.

Добравшись до небольшого и двухэтажного домишки с покосившейся крышей из коричневой черепицы, серыми каменными стенами, потускневшей от времени дверью да небольшими мутными окошками, который гордо носил звание трактира, и болтавшейся на цепочке выцветшей дощечкой с витиеватыми буквами.

«Подкова» - так именовалась эта старая таверна, больше похожая на оборудованный под питейное заведение старый сарай, в котором с давних времён держали скот да сено. Спрыгнув с вороного коня, юноша молча отдал поводья своего скакуна подбежавшему к всадникам темноволосому мальчишке, который, засуетившись при виде рыцаря, несмело принял поводья и, судорожно кивнув, пробормотал путнику нечто вроде: «Добро пожаловать, господин». Мимолётная тень улыбки коснулась бледных губ рыцаря, и он, достав из кармана плаща небольшую серебряную монетку с имперской чеканкой, подбросил её в воздух перед лицом паренька, и тот, ловко поймав её, восторженным и удивлённым взглядом проводил ушедших внутрь трактира всадников.

Внутри таверна оказалась ничуть не лучше, чем снаружи. Грязные деревянные полы, грубо сколоченные небольшие столики из тёмных досок, столь же грубо сделанные стулья, потемневшие от пятен и стирок тряпки, которые выполняли роль скатертей, тёмно-жёлтые и мрачные стены, низкий покрытый жирными пятнами потолок, угрюмый трактирщик, сидящий за высокой стойкой, и всюду витающий запах перегара и табачного дыма.

- Милости просим, дорогие господа, - буркнул хозяин сего питейного заведения, не соизволив даже взглянуть на вошедших в трактир путников, ибо всё его внимание было устремленно в маленькую потрёпанную книжечку с пожелтевшими и засаленными страничками, которые он лениво перелистывал.

Слегка кашлянув, девица заставила его отвлечься от столь важного занятия, на что тот уже хотел было разразиться гневной тирадой, но, когда в его поле зрения мелькнул алый плащ одного из странников да серебряная пряжка в виде двух скрещенных мечей на фоне щита с изображением косого креста, он как-то сразу притих.

- Чего изволите желать, достопочтенный сударь-рыцарь?

- Горячего обеда да крепкого вина, - равнодушно и холодно отозвался юноша и, дождавшись понимающего кивка от трактирщика, спокойно прошествовал за один из пустующих столиков.

Победоносно ухмыльнувшись обеспокоенному столь внезапным появлением рыцаря хозяину таверны, девушка в компании с флегматичным эльфом гордо прошествовала к занятому Ричардом столику и, плюхнувшись на один из стульев, скинула с загорелых плеч плащ из белого волчьего меха.

- И всегда такая реакция на него? - кивнув в сторону седовласого парня, осведомилась воительница, глядя в тёмно-зелёные глаза сидящего напротив неё эльфа, который лишь ухмыльнулся, мол, я уже привык.

Трактирщик не заставил себя долго ждать, и потому через какое-то время он уже шёл к путникам с широким деревянным подносом, на котором дымились три порции тушёного мяса, жаренная рыба да три пузатых кружки с вином. Аккуратно расставив посуду на стол, он также поставил в центре тарелку со свежим ржаным хлебом, который был нарезан щедрыми и толстыми ломтями. Да и порции с тушёным мясом были едва ли не вдвое больше, чем было положено, так сказать, дорогим гостям всё самое-самое, даже пряностей не пожалели. Коротко кивнув в знак признательности, юноша осторожно пододвинул к себе одну из тарелок с горячей едой и, не дожидаясь, пока хозяин заведения отойдёт от стола, взял деревянную ложку и, зачерпнув немного бульона, попробовал горячее блюдо. На вкус оказалось вполне съедобно, хотя и не столь вкусно, как в том же Риоле, где ему очень понравилась жаренная баранина, но всё же вполне съедобно. Да, как-то вот так. Когда трактирщик ушёл обратно на кухню, путники уже вовсю уминали принесённый обед, всё же поесть нормально они так и не сумели, да и есть в заваленном трупами зале гильдии наёмников особо было нечего.

- Скригга им под кровать! - злобно прошипела воительница, оскорблёно отворачиваясь от толпы перешёптывающихся мужиков, которые, недвусмысленно ухмыляясь, кидали похотливые взгляды на юную деву, которая тихо ругалась, сидя к ним спиной.

- Не будь такой злюкой, они же всю жизнь лицезрели только укутанных в старое тряпьё баб, - криво усмехнувшись, произнёс Лиэндэль, обращаясь к нахохлившейся девушке, которая не больно успокоилась от этих слов, но ругалась уже тише, а вскоре вовсе замолчала и с гордым видом игнорировала тихие и пахабные комментарии подвыпивших мужиков.

Вся эта сцена оскорблённой невинности откровенно забавляла остроухого, и потому он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться и не выдать какую-нибудь обидную реплику в адрес девушки, которая вечно издевается над ним, всё же лесной народ достаточно мстительный и долго помнит обиды. Однако равнодушный и молчаливый Ричард был здесь единственным, кто держал эту парочку в узде, да и исходящая от него аура холодного спокойствия действовала на обоих спутников подобно ушату ледяной воды. Так что ему даже не требовалось что-то говорить, достаточно было просто посмотреть на товарищей, чтобы они свернули свой спектакль и немного успокоились.

- Грегори. Нужно узнать, был он здесь или нет, - спокойно произнёс юноша, отодвинув от себя пустую деревянную тарелку.

Всё это время он молча ел и не обращал внимания ни на перепалку друзей, ни на собравшееся в таверне общество отъявленных пьяниц. Его мысли были заняты совершенно иными вещами, и потому лишь покончив с обедом, он соизволил включиться в окружающую его реальность, из которой, казалось бы, выпал на краткий миг своих размышлений.

- И как ты собираешься это сделать, мм? - тихо осведомилась девушка, с любопытством взглянув на юношу, которого наедине с эльфом называла лидером их маленького отряда.

- Просто спрошу, - не задумываясь, отозвался Ричард, лениво пожимая плечами, мол, очевидно же, зачем такие глупые вопросы задавать.

- Нда? А если они не захотят отвечать? Что тогда? - вопросительно изогнув левую бровь дугой, поинтересовалась воительница.

- Просто перебьём их, - как-то невесело усмехнувшись, пояснил Лиэндэль, с шумом поставив полупустую кружку на стол.

- Действительно, всё просто, - хмыкнула Азари, откинувшись на шершавую спинку стула.

На её лице застыло задумчивое выражение, словно она прикидывала возможности их маленькой группы против инквизиторского гарнизона. И судя по тому, как она помрачнела, то её расчёт был далеко не в их пользу, но высказывать свои предположения она не стала, решив, что на этот случай у парней должен быть какой-то план.

Засиживаться с захолустном трактире, среди перегара и табачного дыма, в обществе подозрительных и подвыпивших личностей никто из спутников не собирался, поэтому, поднявшись из-за стола, они неспешно собрали свои вещи и направились к выходу из заведения. Но, проходя мимо трактирщика, юноша на мгновение остановился.

- Знаешь наёмника по имени Грегори? - холодно бросил Ричард, обращаясь к хозяину сей сомнительной таверны.

Во взоре серебряных глаз таилась угроза, столь явственно ощущаемая, что несчастный трактирщик невольно сглотнул прежде, чем ответить на столь странный вопрос рыцаря.

- Лично с ним я не знаком, но давеча видывал его в городе. С достопочтенными инквизиторами.

- А куда он делся после этого? - всё так же холодно и равнодушно расспрашивал юноша у немного задумавшегося мужчины в старом и засаленном фартуке, надетого поверх тёмных штанов и бежевой льняной рубахи.

- А пёс его знает. Вы это, сударь-рыцарь, у церковников спросите. Они уж наверняка знать должны, - указав рукой куда-то в сторону, посоветовал трактирщик и, благодарно приняв деньги за горячий обед и вино, проводил странную компанию взглядом тёмно-карих глаз.

Выйдя на улицу, юноша вновь встретил мальчишку, который уводил их лошадей к коновязи.

- Господин рыцарь, я покормил и напоил вашего коня, и тех двоих тоже, - с широкой улыбкой на лице тихо проговорил паренёк, указывая на привязанных лошадей, которые выглядели вполне довольными уходом и уже ожидали своих хозяев изредка пофыркивая на морозе.

Ричард позволил себе улыбнуться, глядя на этого темноволосого мальчишку, который восторженно смотрел на него, и казалось бы, что наверное так и должны встречать дети своих отцов. И этот мальчонка с радостной улыбкой вновь пробудил в нём скрытые воспоминания детства, когда он точно так же улыбался, глядя на входящего в огромный и величественный зал с белоснежными колонами мужчину с ясными зелёными глазами. Но вспомнить или хотя бы понять, кто это был, юноше не удавалось, и стоило ему только попытаться разглядеть лицо того человека, как всё тут же утопало в белом тумане.

- Благодарю, - только и произнёс Ричард, потрепав мальчишку по тёмным прядям, отчего тот ещё больше заулыбался и довольный умчался куда-то в сторону небольшой конюшни.

- А ты бываешь милым. Иногда, - ухмыльнувшись, протянула черноволосая воительница, которая молча наблюдала за парнем, пока тот стоял рядом с мальчишкой.

- И не надейся на это, - криво усмехнувшись, отозвался юноша и, отвязав поводья вороного жеребца, легко запрыгнул в седло.

- Хах, какая досада, - со смешком произнёс Лиэндэль, проходя мимо застывшей со странной улыбкой девушки и легонько толкнув её в бок, на что та с ухмылкой последовала за своей кобылкой и вскоре уже гордо восседала в кожаном седле.

Трое всадников спокойно направилась прочь от старой и грязной таверны, и лишь один Ричард коротко кивнул выглянувшему из-за угла трактира мальчишке, который с улыбкой помахал им вслед.

- Да будут справедливы к нам великие духи, когда выбранный путь заведёт нас в тупик... - тихо прошептал Лиэндель, когда его товарищи неспешно направились в сторону часовни.

__________________________________________________
Скригг - один из низших духов, также именуемый бесом.