Эта ночь опять её гонит в сны,
В сны её семнадцатой злой весны,
И как бы ни любила свою кровать,
Этой ночью Тигрица не может спать.

Она тихо скользит из квартиры прочь.
Тротуары прощально ласкает ночь.
Звёзды бледные еле мигают ей,
И она, инстинктивно от фонарей

Хоронясь и кутаясь в тёплый плащ,
Убегает от череды удач,
Что забросили в этот милый дом,
Убегает туда, где давно знаком

Был скрипучий пол и свет из окна.
Там знакома ей и она была...
У кафе стоит и боится шаг
Сделать - больно стало дышать -

В том кафе уже другая душа.
Может, так молода, как была она,
Огонёк живой бродит за окном.
И Тигрице, кажется, он знаком.

Замирает дыханье, как в тот полёт,
Плащ свободы такой никогда не даёт,
И Тигрица, вспомнив, что есть душа,
Внутрь с порога делает робкий шаг.

Огонёк - сигарета. А мутный дым
Неотвратною тучей завис над ним.
Её Тигр обернулся. Но он, другой,
Жёсткий, взрослый, чужой людям. Ей родной.

Рыка не было, не было и клыков,
Она загнанно дышала без слов,
Тигр устало смотрел, лапой чуть дрожа,
Тигр не верил и думал, как убежать.

И напротив усевшись, как в первый раз,
Когда Джонни выбрала, не боясь,
Подобрав свой плащ, но его не сняв,
Говорила Тигрица, дым разогнав.

Говорила, что скоро ей тридцать лет,
Что железный привкус пропал, и след
Не остался. Что скоро ей и рожать,
И тогда было нужно им убежать.

Ну а Джонни, он стал целиком её,
Чуть тревожный, очки теребит (новьё).
И не вспоминает в руках огонь,
Зачинателя игр забывает порой,

Вот Уилли помнит, но он пропал -
Вместе с Бобби в Шанхай год назад удрал...
Это надо было быть таким дураком -
Так кидаться на ту, с кем едва знаком.

Вдруг Тигрица впилась ему прямо в глаза:
"Улыбнись!" И не сразу разобрала:
"Для чего? Зачем?" - и в глазах вопрос,
Слишком мучимый, словно в горле кость.

"Улыбнись!" - "Отстань, придушу на раз". -
"Я сама задохнусь, утону сейчас.
Улыбнись!" - и страх прошил как гроза:
Улыбнуться не могут даже глаза.

В них сверкает отчаянье или боль,
Они светят мгновенной жгучей борьбой,
И кривая улыбка вправо ползёт,
Но случиться Тигрица ей не даёт.

Поцелуй похожий был на укус,
Снова губы обжёг позабытый вкус
Крови, молодости, зверства и любви,
Снова будто на крыше были они.

Он потом тоже что-то рассказал,
Что искал, бродил, находил, терял,
Потерял пять лет (глупый был - сидел),
Потерял улыбку, теперь не у дел.

Это всё сказал он за пять минут,
На прощанье. Почти у порога вдруг
Обернулся и с тою же болью глаз
Ей напомнил парочку русских фраз.

За окном видно было - поймал такси,
Солнце ранее целовало виски,
Тигр уехал. Тигрица надела плащ
И домой отправилась, торопясь.

Улыбнулся муж - как с порога нож,
От волнения на себя не похож.
"Плохо стало - решила вот подышать".
Но соврать теперь - хуже любого ножа.

Она тихо с ним просидела день,
Он смеялся на телика дребедень,
Она тихо ходила, потом обед,
Потом ужин. "Не станем зажигать свет".

После тихих сумерек отмерла,
К запылившемуся бюро подошла,
Отстучала ритм, посмотрела зло,
И тихонько пропела русское то:

"Навсегда расстаёмся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него - и потом сотри."(1)

Этой ночью Тигрица снова идёт,
Её больше никто и нигде не ждёт.
Тигр вернул ей душу, и не сбежать,
У Тигрицы теперь есть, зачем дышать.

Звёзды светят дико, почти родно,
И Тигрица знает только одно -
Хоть по ним, хоть по запаху, по следам,
По отметкам лунных меридиан,

По всем знакам, не знаемым людям, найдёт
То такси. И что? И убьёт, загрызёт,
Всех, кто против, кто не за нас - в упор,
Но тигриным глазам возвратит огонь.

1. Отрывок из стихотворения И. Бродского "Дружок". Да, я знаю, что написано оно было позже.