Фелисити пила холодную воду маленькими глотками. Еще одна беспокойная ночь и пробуждение на рассвете. Организм, в общем-то, привыкший к ночным сменам в «Верденте», почти не противился недосыпанию. Вот если не кошмары...

Едва ли не каждую ночь Фелисити переживала момент своей смерти. Странно это звучит, как не крути, ведь она жива и почти не пострадала от рук намиракуренного психопата. Но и умирать можно по-разному.

Она машинально коснулась тонкого шрама на шее. Он был едва заметен, а основа под макияж и вовсе скрывала его, но для Фелисити этот шрам был свидетельством ее добровольного унижения. Спустя время, когда все оправились от устроенного армией Слейда хаоса, а неловкость и напряжение между ней и Оливером достигли апогея, Фелисити впервые спросила себя: могла ли она не говорить тех слов? Будь у нее возможность отмотать время назад, промолчала бы она? Теперь, зная, чем все обернулось для ее отношений с Оливером, вероятнее всего, да.

Вернувшись в спальню, Фелисити забралась под одеяло с планшетом в руке. Уснуть больше не получится, а просмотр новостей займет ее до часа, когда надо будет собираться на работу. Открыв почту, она обнаружила письмо от Лорел. Архив с файлами содержал информацию о Бенедикте Кингсли, которому грозило пожизненное заключение за преступление, по словам Лэнс, им не совершенное. В работе с городской прокуратурой был свой плюс — информация попадала к ним незамедлительно, и один жирный минус — теперь Лорел была частью команды.

Когда Слейд на складе приказал Оливеру сделать выбор, Фелисити уже знала ответ. Точнее, думала, что знала. Она помнила измученный, полный боли взгляд Куина, словно он пытался безмолвно донести до нее какую-то истину. Но она и так понимала, если помощь не подоспеет, Оливер спасет свою возлюбленную. Жаль, что это не она.

Страх и осознание своей кончины тогда многое прояснили для Фелисити. Она верила, что истекают последние секунды ее жизни, а значит, это единственный шанс сказать Оливеру правду.

— Давай же, парень, выбирай, — Слейд сильнее прижал меч, и теплая струйка крови медленно потекла по шее Фелисити.

— Слейд, отпусти их, — голос Оливера звенел от напряжения, а взгляд метался, как у загнанного в угол зверя. Их план провалился. Страшный по своей абсурдности, безумный план подставить Фелисити ради победы над Уилсоном провалился в тот миг, когда Слейд обнаружил в её кармане антидот и на глазах у Оливера раздавил шприц в руке.

— Выбирай, я сказал!

— Олли! — испуганный крик Лорел эхом оттолкнулся от потолка.

— Хочешь, счётчик? — Слейд безумно оскалил рот. — Хорошо. Пять.

— Слейд, это только между нами!

— Оливер, все в порядке, — сглотнув ком в горле, на выдохе произнесла Фелисити. Сердце разрывалось на части, но не от страха перед своей кончиной, а от жалости к Оливеру. Он не заслуживает столько боли. Ни один человек в мире не должен столько страдать. А он особенно. Оливер — герой, ее герой. Она верит в него, всегда верила. Она не позволит чувству вины уничтожить остатки света в его душе. Она сделает выбор за него.

— Все хорошо, Оливер. Я понимаю… Просто скажи.

— Да, парень, выбери уже. Она, — Слейд указал мечом на Лорел, которая яростно рванулась в руках его подручного. — Или все же эта птичка? — он стиснул плечо Смоук стальными пальцами, посылая по телу волну обжигающей боли. — Парень, я говорю четыре.

— Оливер, ты не должен винить себя. — Фелисити очень старалась не плакать, но страх сжимал ледяными тисками сердце и слезы катились по щекам.

— Три.

— Олли! — Лорел снова закричала, и отчаянный взгляд Оливера метнулся к ней. Фелисити судорожно втянула носом воздух.

— Уверен, парень? — Уилсон, словно дикий зверь, ловил малейшую перемену в настроении своей жертвы.

— Слейд, не надо. Убей меня! — Оливер шагнул к нему, но замер, с отчаянной злобой наблюдая, как лезвие меча Слейда сильнее вжалось в шею Фелисити. Она крепко зажмурилась, переживая новый момент боли.

— Имя, парень. Одно имя.

Фелисити грустно улыбнулась Оливеру. Несправедливо, что только на краю гибели обретаешь смелость и волю жить.

— Я люблю тебя.

Оливер дернулся, словно от удара. Слейд толкнул Фелисити в спину, заставляя опуститься на колени.

— Ты трус, парень. — Он развернул руку для удара, и в следующий миг какофония звуков оглушила Фелисити. Крик Лорел и звериный вопль Оливера слились воедино с глухими пистолетными выстрелами, звоном стекла и свистом стрел. Диггл, Нисса, Сара и Лига пришли на помощь.

Фелисити рванулась вперед и оказалась в объятиях Оливера. Те секунды, что он смотрел на неё показались вечностью. Ещё ни разу она не видела в его глазах столько глубины и невысказанных чувств. Фелисити снова стало больно из-за него, из-за них.

— Оливер…

— Беги! — выдохнул он ей в лицо, отталкивая и прикрывая от разъяренного Уилсона, в спину которого в третий раз выстрелил Диггл.

Все, что случилось потом, Фелисити помнила плохо. Кажется, кто-то встретил ее внизу, кто-то из своих — Лэнс или Рой, или кто-то из Лиги. Сознание она потеряла у них на руках, а очнулась уже в больнице со странным ощущением, что на складе она все-таки умерла, а происходящее сейчас — фантасмагорический сон.

А потом в палату вошел Оливер. Ее герой, который не смог сделать невозможный выбор, но так трепетно сжимал ее в объятиях, словно она была самым важным человеком в его жизни. Словно он тоже любил ее… Но стоило ей поднять на него взгляд, как все надежды рухнули. Он отводил глаза, сжимал в тонкую линию губы и тихо произнес:

— Прости.

Фелисити поняла, что её слова ничего не изменят. Оливер все решил за них обоих.

— Я в порядке, — ей почти удался ровный тон, вот только в уголках глаз защипало, и дышать стало невероятно трудно. — Слейд?

— Сбежал.

— Ты найдешь его. Я верю.

Оливер отвернулся, не в силах выдержать ее полный теплоты взгляд. Стиснул кулаки, проклиная Уилсона, Лиан Ю, свою жизнь и себя. Она любит его — теперь это не просто молчаливая догадка, это истина, от которой не укрыться даже под покровом ночи, даже под капюшоном. Но рядом с ним всегда гибнут близкие люди. Он не может позволить себе такую роскошь — быть с любимой женщиной. Он не вправе гасить внутренний свет Фелисити своей тьмой.

— Оливер… — произнесла она еле слышно, с так и не умершей надеждой.

Он поднял взгляд, преодолевая почти физическую боль, шагнул к ней и осторожно взял за руку. Сожаление и глубоко спрятанная печаль в его глазах причинили Фелисити боль сильнее, чем меч Уилсона.

— Все хорошо, — повторила она заученную ложь и ободряюще улыбнулась. — Не нужно ничего объяснять. Главное, мы все живы.

Громкий звук сирены скорой помощи вырвал Фелисити из тяжелых воспоминаний. Нахмурившись, она отложила планшет и подошла к приоткрытому окну. Задувал прохладный ветер, и Фелисити приобняла себя за плечи, вглядываясь в темноту за окном. Порой ей казалось, что кто-то незримо наблюдает за ней снаружи, кто-то, кому также не спится ночами. Но разглядеть знакомый силуэт в капюшоне ей так и не удалось. Самообман силён, если его подкрепляют любовь и надежда. Надежда на то, что Оливер передумает, устанет прятаться в темноте и придет на ее свет.

Когда Фелисити задернула штору и отошла от окна, Оливер смог выйти из укрытия, не боясь быть обнаруженным. Перехватив лук в другую руку, он вытащил из кармана телефон и тихо выдохнул, отмечая время — 5.48. Как давно она уже не спит? Как долго ее будут мучить кошмары? Сколько еще понадобится времени, чтобы события на складе забылись, а страх перестал быть ее спутником по ночам? Оливер не знал ответа на эти вопросы, как и не мог сказать, когда сам перестанет приходить к ее дому ночами, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
Быть может, когда убьет Уилсона, или когда чувство тревоги перестанет сжимать тисками сердце, или когда перестанет винить себя в том, что подверг ее жизнь чудовищной опасности.

Или когда разлюбит ее… Оливер грустно усмехнулся и направился к пожарной лестнице, откуда открывался отличный обзор на окна и подъездную дверь дома Фелисити.