Утро добрым не бывает - стучала в голове навязчивая мысль, пока Гарри пытался разлепить тяжелые веки, чтобы узреть местами потрескавшийся потолок. Головная боль ощущалась даже сквозь сон, и он поморщился. Перекатив в пересохшем рту язык, задался резонным вопросом: зачем нужно было столько пить? А ведь даже не собирался.

Пожалев о том, что на прикроватной тумбочке не стоит антипохмельное зелье, приготовленное и принесенное сердобольной душой, Гарри повернулся на бок. Опираясь на руку, медленно сел и тотчас застонал в голос. Тошнотворный ком поднялся из желудка к горлу, предупреждая о возможном очищении организма естественным путем. Мысль о том, что до ванной предстоит сделать несколько шагов, вызвала приступ легкого отчаяния. Гарри посетовал на злодейку-судьбу в лице лучшего друга и поднялся на ноги.

А всего-то хотели собраться втроем, посидеть как в старые добрые времена… но Рон с Гермионой привычно сцепились. И повод был совсем ничтожный - новый закон, который продвигало Министерство, а в итоге перешли на личное, точнее - на личности. С их расставания прошло полгода, обоюдного, к слову, расставания, но по неведомой Гарри причине эти двое продолжали третировать друг друга, вспоминая прошлые обиды. Конечно, преуспевал Рон, первым переходя на щекотливую тему, а Гермиона, будучи верна себе, не оставалась в долгу. И Гарри только и оставалось, что усмирять Рона, извиняться перед Гермионой и сдерживать собственный порыв крепко приложить лучшего друга словесно за нападки на Гермиону.

Гарри не мог точно сказать, когда осознание его совсем не платонических чувств к ней, словно обухом ударило по голове. Быть может, когда они с Роном объявили о своем разрыве? Или раньше, когда его отношения с Джинни сошли на нет? Или на одной из общих посиделок в Норе, когда он залюбовался ее открытой улыбкой и живыми умными глазами, и захотел, чтобы все вокруг исчезли, и остались только они вдвоем. Просто однажды, проснувшись в своей квартире на Гриммо, он ощутил острую потребность в Гермионе, как в воздухе или в воде, или в магии, без которой уже не представлял своей жизни.

Вздохнув, Гарри подумал, что если бы Гермиона сейчас была здесь, то точно спасла бы его от похмелья. С другой стороны, если бы она была здесь… то накануне он не стал так напиваться. Гарри мечтательно улыбнулся, мысленно позволяя себе то, на что не хватало смелости в реальности.

Странно, но это подействовало отрезвляюще и, собравшись с силами, он преодолел расстояние до ванны. Однако так и замер возле двери, крепко стиснув круглую ручку, потому что со стороны кухни доносились звуки и запахи, которых попросту не могло быть ранним утром в его холостяцкой норе. Осторожно, боясь спугнуть наваждение, Гарри спустился по лестнице. Благо, что обувь осталась в спальне, и на нем кроме пижамных брюк больше ничего не было. Высунувшись из-за угла, он второй раз за утро застыл как вкопанный и, кажется, даже задержал дыхание от увиденной картины.

Гермиона готовила завтрак. Нет, само по себе это действие не вызывало у Гарри удивления. Предрассудки предрассудками, но подруга неплохо готовила. Все-таки выросла в семье врачей, где правило «не есть гадость из полуфабрикатов» было вторым в списке после «всегда чистить зубы после еды». Изумляло другое - на Гермионе была его рубашка. Такое тоже случалось и не имело под собой никакой подоплёки, но обычно он сам вручал ей предмет своего гардероба, и уж точно она не забывала надеть свои удобные джинсы. Сейчас же подруга отплясывала у плиты босыми пятками, и Гарри очень старался не поднимать взгляд выше них, но оно как-то само вышло. В конце концов, рубашка-то его! И неважно, что она едва прикрывает округлости подруги.

Спрятавшись за угол, он шумно выдохнул, прислонившись затылком к стене и радуясь такому хорошему изобретению, как наушники, благодаря которым Гермиона не заметила его появления. Итак, вопрос первый: как она здесь оказалась? Гарри точно помнил, что вернулся домой один. Вопрос второй, не менее важный: почему на ней его рубашка? И третий, остро бьющий по самолюбию, если вчера - да, то почему он этого не помнит?!

Горячая волна стыдливого возбуждения прокатилась по телу, вызывая вполне закономерную реакцию. У них вероятно что-то было… А он даже не помнит… Он мечтал об этом столько времени, надеялся, боялся быть отвергнутым, а теперь что… Мерлин, а если он облажался? Или сделал что-то не так? Он вообще планировал сначала объясниться, а потом уже…

На этот раз Гарри издал тихое рычание и приложился затылком об стену намеренно. Вдруг поможет вернуть воспоминания. Не помогло. Только затылок запульсировал болью, да и чертово смущение никуда не исчезло. Оставался единственный выход - спросить у Гермионы напрямик, а потом долго и искренне просить у нее прощения.

Выйдя из своего убежища, он с удивлением заметил, что стол уже сервирован, чай разлит по чашкам, а блинчики аппетитной горкой возвышаются в центре стола, украшенные с двух сторон розочками с джемом. Вопрос, где Гермиона всё это взяла, мелькнул на периферии сознания, потому что в следующий момент она приблизилась к нему со стаканом воды, где шипела, растворяясь, таблетка анальгетика.

- Ты как? - участливо спросила она.

Слова застряли в горле, и Гарри ощутил себя неловким подростком, который впервые проснулся с понравившейся девушкой. А еще ему очень хотелось коснуться Гермионы, чтобы убедиться - она не видение. Это правда его Гермиона, стоит так близко и хитро улыбается уголками губ.

- Прости, - не придумав ничего лучше, произнес Гарри, виновато взглянув на нее. - Я ничего не помню.

- Оу, - Гермиона сложила губы трубочкой, всучив ему в руку стакан и наблюдая за тем, как он делает жадные глотки. - Это многое объясняет.

- Правда? - с надеждой произнес он, не вполне понимая, на что конкретно надеется.

- Да, - Гермиона тепло улыбнулась и присела на ближайший стул. - Давай завтракать.

Гарри машинально последовал ее примеру и уселся напротив. Он даже взял вилку, но почти сразу отложил ее и, упершись локтями в стол, понуро опустил голову.

- Прости, Гермиона, но я так не могу. Ты всё помнишь, а я нет. Наверняка считаешь, что я полный болван, раз так напился и перешёл черту. Но с другой стороны, почему ты меня не остановила? - Он вскинул голову и с упрёком взглянул на подругу, которая невозмутимо пила чай маленькими глотками. - Я хотя бы… - Он хотел добавить «не сильно облажался?», но вместо этого мрачно пообещал самому себе: - Не буду больше пить.

Гермиона фыркнула и отставила чашку, наконец серьезно посмотрев на него. «Ну, хотя бы не с жалостью, значит, шанс есть», - уныло промелькнуло в голове Гарри.

- Расслабься, ничего не было. И под словом «ничего», я подразумеваю, «совсем ничего». Ты вырубился почти сразу после моего прихода, предварительно исторгнув на меня ваш скудный с Роном ужин.

Гарри глухо застонал, прикрыв лицо руками. Вот же идиот! Мало того, что опозорился перед ней вчера, так еще и с утра добавил. А если она теперь решит держаться от него подальше. Мол, ну тебя, Поттер, со своими намёками, да что там - почти предложениями. Друзья друзьями, а кровати врозь.

На душе стало совсем уныло, и Гарри, убрав руки от лица, хмуро посмотрел на Гермиону. Уголки ее губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки, глаза озорно блестели, и сама ее поза - расслабленно откинулась на спинку стула, упираясь кончиками пальцев в столешницу, так и кричала: «Круто я тебя разыграла?»

Гарри стало обидно, а ещё он вдруг разозлился: на себя, на Рона, на чертов алкоголь - кто его вообще придумал? И конечно, на одну слишком умную девушку. Потому и сказал совсем не то, что собирался.

- Могла бы палочкой воспользоваться, а не надевать мои вещи.

- Могла, но люблю, когда одежда пахнет стиральным порошком, - Гермиона улыбнулась. - И рубашки мужские люблю. Они такие удо-о-о-бные, - потягиваясь, она поднялась на ноги и застыла у стола, опершись бедром.

Гарри тяжело сглотнул и постарался поднять взгляд выше, чтобы посмотреть в лицо насмешнице. Получилось медленно: соблазнительный изгиб бедра, тонкая талия, высокая грудь, нежная шея, розовые губы и приятный румянец на щеках. Карие глаза сверкнули предупреждением, но Гарри только ухмыльнулся. А нечего играть в игры, если не готова к ответному ходу.

- Хочешь подарю?

Гермиона на секунду замешкалась, видимо упустила нить разговора, что только добавило ему уверенности. Он сложил руки домиком и вздернул бровь, предвкушая.

- Эм… не стоит. Куплю сама.

- Жаль. Моя на тебе смотрится идеально.

Гермиона снова вспыхнула и дёрнула вниз край рубашки.

- Гарри?

- Ммм…

- Переходим черту.

- Боишься?

- Мне лучше одеться.

- А может, наоборот?

Смущение Гермионы, и то, что она не сбежала наверх, одеваться, придало сил и дерзости. Гарри поднялся на ноги и взял ее за руку, потянув на себя. Она пошатнулась и уперлась ладонью в его обнаженную грудь. Сердце зачастило, и Гарри призвал себя к самообладанию. Сейчас важно было всё не испортить. Но ладони все равно переместились на талию, и он притянул Гермиону вплотную к себе.

- А если не получится? - тихо спросила она, подняв на него взволнованный взгляд.

И Гарри понял окончательно и бесповоротно, что ни за что не отступится, даже если ничего не выйдет и они после станут чужими людьми.

- Не узнаем, пока не попробуем.

Гермиона прищурила один глаз, будто прицениваясь, а потом подняла ладошки вверх, скользнула пальцами в его волосы на затылке, лаская.

- Гермиона… - он промурлыкал ее имя сквозь улыбку.

- Ммм?

- Ты же понимаешь…

- Даже больше, чувствую, - она озорно улыбнулась, когда его руки опустились ей на бёдра.

- И?

- Только не на столе.

Гарри хохотнул и наклонился, касаясь приоткрытых губ, пьянея от предвкушения и ее близости, от понимания того, что всё это правда - Гермиона с ним, любит его…

Утро может быть недобрым, но кто сказал, что продолжение дня будет столь же неудачным? Гарри не смог бы. Он был счастлив.