Это не слезы это капли дождя на стекле.
Сколько можно не спать и плевать против ветра.
Быть беглецом, бежать от стены к стене.
Раздвигая пространство метр за метром.
Мы ничего не получим за выслугу лет.
Будем жадно хватать обрывки ушедших историй.
Я сомневался, мне дали надежду в ответ.
И небо над головой дали чужое.
(«Чужое небо», гр. «Смысловые Галлюцинации»)

Сегодня небо хмурое, стальное и недоброе, и дождь, дав жителям Хейвена небольшой перерыв, накрапывает противной моросью, чтобы позже заново обрушить столпы воды на многострадальный город. У обочины дороги ветер гоняет мусор, сооружая из него маленькие торнадо, раскачивает ветви деревьев, стучит карнизами и завывает в водостоках. Дюку кажется, что отголосок этого воя он слышит в своем сердце.

Он не знает, почему сегодня пришел сюда, почему каждый раз приходит. Говорит себе, что так отдает дань еще одному погибшему из-за бед хейвенцу — ведь в их городке почти все знают друг друга в лицо, но на самом деле им движет чувство вины. Не имеет значения, что он оказался пешкой в чужой игре, нет смысла сожалеть о том, что послушал Нейтана и не взорвался в Пустоте. Итог один — пусть и невольно, он стал источником новых ужасных бед Хейвена и несет ответственность за произошедшее.

Глубже засунув руки в карманы, Дюк прищуривается, разглядывая небольшую похоронную процессию. Дуайт стоит возле вдовы покойного — погибший парень работал в участке. На его лице каменное выражение, и Дюк знает, скорбь лишь малая часть того, что чувствует Дуайт. Возможно, сейчас он желает ему смерти не меньше, чем когда-то Маре.

За спиной вдовы, во втором ряду, он замечает Нейтана и Одри. Они стоят плечом к плечу и крепко держатся за руки. С того момента, как Паркер окончательно вернулась, они боятся разлучаться даже на короткое время. Их город рушился на глазах, а Одри и Нейтан ловили секунды своего долгожданного счастья, и Дюк не мог осуждать их. Он давно научился справляться с обидой и ревностью — ведь это Нейтан и Одри, черт возьми! Его друзья, несмотря на спрятанные глубоко в душе чувства к Одри и его непростую дружбу с Нейтаном.

Священник заканчивает читать молитву, и гроб медленно опускается в землю. Дюку больше нечего здесь делать. Попытка выразить сожаления родственникам станет очередной ошибкой, отпечатавшись на скуле новым синяком. Для Хейвена он теперь чужак, приносящий страдания его жителям.

Подняв воротник куртки, Дюк медленно бредет к машине. Над головой недовольно кричит воронье, и он, словно очнувшись от глубокого сна, вспоминает, что сегодня Рождество. Очередное унылое Рождество в Хейвене.

Дюк не сразу замечает возле своей машины Шарлотту Кросс. Сдержанная и тонкая, с выражением озабоченности, маской приклеенной к лицу, она напряженно следит за его приближением.

— Привет, — скупая улыбка на ее лице не более чем дань вежливости.

— И вам.

Дюк не испытывает к ней личной неприязни и благодарен за спасение (если бы не ее опыт работы с эфиром, он бы отдал богу душу сразу, как выпустил беды), но все же не доверяет ей ни на йоту. Для этого есть три веские причины: она мать Мары, пришелец из другого мира и может щелчком пальцев превратить его в пыль.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, спасибо.

Внезапные мигрени и приступы рвоты, фантомные боли и кошмары — разве это в счет? Дюк так не считает, но главное, не хочет новых экспериментов над собой. Есть одна неизменная истина — от смерти не убежишь, а ему уже пару раз удавалось.

Шарлотта какое-то время внимательно сканирует его взглядом, и Дюку кажется, что она может прочесть в его мыслях то, что он утаил.

— Если вы не против, я бы… - он указывает на водительскую дверь, которую она загораживает спиной.

— Нам нужно поговорить, Дюк. Наедине.

Ему очень не нравится ее тон. Обычно таким тоном сообщают о смертельных диагнозах и гибели родных. Мерзкое чувство приближающейся беды сжимает холодным кольцом его сердце. Однако от судьбы, как и от себя, не убежишь, и Дюк предлагает Шарлотте занять пассажирское с сиденье, а сам поднимает взгляд в свинцовое небо. Луч солнца пробивается сквозь тучи, разламывая широкой полосой небосвод на две половины. Дюк четко осознает, что и его мир скоро расколется на «до» и «после».


В «Чайке» тихо, а единственные источники света — фонарь на улице и полная луна на небе. Дюк сидит за столом, закинув на него ноги. Рядом початая бутылка виски, в голове — рой мыслей, в груди — пустота.

Он всегда считал себя понятливым парнем, но принять сказанную Шарлоттой правду не получается. Оказывается беды, которые он носил в себе последние недели, а потом выпустил в мир, изменили его генетический код. Шарлотта говорила заумными терминами, убеждала, что провела не один тест, а в голове Дюка пульсировала только одна мысль — он стал чужим для своего мира, как ненужная деталь в отлаженном механизме. Теперь он лишняя шестеренка, которая должна исчезнуть, чтобы из Хейвена ушли беды, а два мира вновь стали не пересекающимися параллельными прямыми. С гибелью Мары равновесие между ними было сломано окончательно. Пустота вибрировала, грозя поглотить их мир, и пока не стало поздно, все чужаки должны покинуть Хейвен: Шарлотта, Дейв, Одри и он — генетически новый Дюк Крокер.

Ему хочется горько смеяться и выть как сегодняшний ветер в водостоке. Впервые в жизни Санта принес ему подарок на Рождество — исполнил желание. Он ведь хотел все исправить? Хотел освободить Хейвен от бед, искупить вину? Тогда пришло время расписаться в получении долгожданного подарка и шагнуть в неизвестность, которая вскоре поглотит его вместе с таинственной Пустотой.


В лесу холодно, пахнет сырой землей и печалью. Возле последнего, пока еще открытого портала в старший мир, стоят они — обреченные узники чужой воли.

Дейв рыдает на груди Винса, цепляясь за его куртку сухими старческими руками. Дюк не знает, чего младший сейчас Тигс боится больше — расставания с братом или неизвестности перехода, но от его причитаний болит голова и хочется заткнуть уши. Или самого Дейва.

Дуайт снова напоминает собой каменное изваяние. Дюк уверен, что отчасти он испытывает облегчение, ведь теперь всем бедам города придет конец. Хейвен, наконец, заживет спокойной жизнью, чего не скажешь о нем самом — мужчине, умеющем ловить собою пули и пропустившим одну в сердце. Шарлотта нежно прижимает ладони к его лицу, что-то вкрадчиво шепчет и Дюк видит на её щеках слезы. Он отворачивается. Здесь и так находится слишком много свидетелей их расставания.

Он старается не смотреть в сторону Нейтана и Одри, которые напоминают диковинное божество с четырьмя руками и ногами. Тесно прижавшись друг к другу, они молчат, а Дюк от этого еще острее чувствует свое одиночество. Он снова лишний, чужой среди всех этих людей, которым есть кого оставлять позади, и от понимания этой истины хочется быстрее раствориться в эфемерной Пустоте.

Когда Нейтан подходит к нему, Дюк избегает смотреть в покрасневшие глаза Одри и не знает, что сказать другу. Он уверен, что сейчас Уорнос ненавидит его всей душой, поэтому говорит единственное, что, по его мнению, имеет хоть какой-то смысл:

— Ты должен быть на моем месте.

Нейтан смотрит на него тяжелым немигающим взглядом, но все же пожимает протянутую ладонь.

— Да, — и, помолчав, добавляет: — Теперь твоя очередь заботиться о ней. Обещай мне, Дюк.

Он кивает головой, не осознавая, что однажды окажется непросто выполнить эту просьбу и при этом не предать их дружбу.

Во вспышке света исчезает Кросс и упирающийся, стенающий Дейв, и наступает его очередь. Дюк собирается с силами, чтобы совершить прыжок веры, и в миг, когда самообладание кажется покидает его, чувствует прикосновение теплой ладони. Одри смотрит на него печально, крепко сжимая руку.

— Вместе, Дюк?

— Как всегда, - ощущая удушливое волнение, отвечает он.


Новый мир очень похож на прежний. В нем такие же небо и звезды, тот же оранжевый шар на месте солнца, те же виды птиц, животных и растений. Здесь есть моря и океаны с соленой водой, пресные реки и озера, высокие горы, зеленые леса и глубокие каньоны. В новом мире преобладают мегаполисы и гораздо реже встречаются небольшие поселения, затерянные в глуши. Вот только люди, внешне похожие на землян, имеют другую систему ценностей.

Новый мир — это место торжества разума, контролируемых эмоций и осознанных чувств. Здесь воспевают сдержанность и дозированное равнодушие, порицают спонтанность и необдуманные поступки. И Дюк снова чувствует себя чужим. Он даже просит Кросс провести новые тесты на их высокотехнологичном оборудовании. Она грустно улыбается в ответ и приносит идентичный хейвеновскому отчет — его генетический код полностью совпадает с кодом людей этого мира.

Тогда Дюк устраивается барменом в местный ресторан и снимает маленькую квартирку, которую делит с Дейвом. Странно, но он чувствует себя ответственным за младшего Тигса, которому приспосабливаться здесь куда сложней. В отличие от него, Дейв часто вспоминает Хейвен и брата, все время ворчит, а ночами всхлипывает в подушку.

Одри, не без помощи Шарлотты, получает должность в местной службе безопасности. Судя по всему, работа ей нравится, и хотя бы на время помогает отрешиться от мыслей о Нейтане. Спасая других людей, она чувствует себя нужной, чувствует себя немного прежней.

Дюк, как и обещал, старается приглядывает за ней. Они часто собираются втроём, три бывших хейвенца, которым есть что вспомнить и о чем погрустить. Они даже устраивают подобие рождественского ужина дома. На нем Дейв рассказывает много историй их с Винсом приключений, пока, утомившись, не уходит спать первым. Оставшись вдвоем, Дюк с Одри допивают остатки глинтвейна, общими усилиями мастерят из бумаги ангела, после чего выходят на улицу под мокрый снег и торжественно водружают его на макушку ели, которая растет под окнами.

Они желают счастливого Рождества друг другу, Нейтану, Глории, Дуайту и всем хейвенцам. Одри, отвернувшись, смахивает с ресниц слезы, и наступает очередь Дюка крепко сжимать ее ладонь, предлагая совершить еще один прыжок веры.

— Вместе, Одри?

— Как всегда.

Эти слова становятся их маленькой клятвой, и каждый раз в Рождество они обещают друг другу быть рядом.

Спустя время Дейв находит себе новое увлечение — изучение местной культуры. Благодаря этому он перестает рыдать ночами, а через два года покупает дом, куда переезжает с Лорой — рыжеволосой женщиной-археологом, которая по меркам человеческого мира старше Дейва на двести два года. Но любовь, как известно, не совместима с логикой.

Дюк тоже копит деньги, чтобы спустя пять лет после их прибытия купить бар у моря. Он называет его «Серая Чайка», устраивает себе жилые комнаты на втором этаже и завтракает, глядя на морскую гладь. И впервые за долгое время Дюк чувствует себя на своем месте.

В конце концов и Одри устраивает жизнь. Она налаживает отношения с Шарлоттой, а через три года после прибытия начинает встречаться с хорошим парнем Логаном, который, на взгляд Дюка, очень похож на Нейтана: как внешне, так и поведением. Правда по неизвестной причине их роман длится недолго. Дюк спрашивает у Одри о причине расставания, но вместо ответа она мастерит бумажного ангела и произносит их маленькую клятву.

В их седьмое Рождество Дюк держит на руках голубоглазое чудо и не знает, что чувствует сильнее — безграничную нежность, растерянность, счастье или вину за то, что предал дружбу. Но Одри доверчиво прижимается щекой к его плечу, развеивая этим все сомнения. Она предлагает назвать их дочь Дженнифер, и Дюк, проглатывая ком в горле, согласно кивает.

Позже вечером, стоя на балконе их дома и смотря на морскую гладь, Дюк приходит к выводу, что неважно, в какие миры ты уходишь — важней, кто уходит с тобой.